– Мой близкий друг. В двух метрах от меня, – ответил он словно не принадлежащим ему голосом. – Его не успели доставить в больницу. Да и остальные были не чужими.

– Прости, – Вера опустила голову. – Я такая дура. Никого не теряла, ничего ужасного не пережила, а читаю тебе морали.

– Тебе, наверное, нелегко пришлось в новой стране. И твоей семье тоже. Сколько тебе было лет?

– Тринадцать. Нелегко, – Вера согласилась, – но несравнимо с этим ужасом… У меня брат через год школу заканчивает и тоже рвется в боевые войска. Ему кажется – чем опаснее, тем интереснее. Максималист. Совсем еще ребенок. Я иногда думаю: зря мы эмигрировали.

– Поверь, все не так страшно. Ты привыкнешь, эти годы быстро пройдут.

– Надеюсь, – Вера вздохнула. – Ему было бы интересно познакомиться с тобой, для него твоя служба это ужасно круто, он о такой мечтает. Если бы ты мог хоть немного спустить его на землю, я была бы тебе очень благодарна.

– Конечно, – он кивнул, – но ты должна понимать, что это вряд ли что-либо изменит. Чужой опыт, особенно такой специфический, действует не сильнее картинок из боевиков. Наоборот, чем больше спецэффектов, тем круче себя чувствуешь. И потом, – он говорил с такой уверенностью, что Вера опешила, – для многих это предпочтительнее, чем сидеть в офисе и перебирать бумажки. Более того, подходящие по всем параметрам выберут именно эту службу.

– Он подходит, – с грустью признала Вера, – и психологически, и физически. Мне было бы спокойнее, перебирай он бумажки. Но ему хочется утвердиться.

– Значит, это его выбор, тебе следует его уважать, – он улыбнулся. – В животном мире у каждого своя функция. Не пытайся замаскировать хищника под ягненка. И не драматизируй.

– Ты прав. Я сама в старших классах симпатизировала распределенным в элитные войска. Летчики, коммандос – это же девичьи школьные герои. А если у кого-то парень туда попадал, гордости было… А сейчас раскудахталась, как наседка. Но он этого не знает, я удачно маскируюсь.

– Маскируйся. Ему легче будет. – И, помолчав, с любопытством спросил: – А ты кем гордилась в старших классах?

– Да никем. В меня всегда влюблялись пачками – закон стада. Спортивный интерес. С некоторыми мы удачно воевали, – она усмехнулась. – Я тренировала им нервы. Думаю, мне должны быть благодарны.

– Благодарны? – он пристально смотрел на нее. – Да ты почти профессионал… Откуда это странная потребность играть на чужих нервах, оставаясь недосягаемым существом?

– Ты преувеличиваешь! Не моя вина в том, что редкий мужчина вызывает интерес, – насмешливо произнесла она. – Живи я в рыцарскую эпоху, определилась бы куда быстрее, сейчас все чересчур предсказуемо…

– Слава богу, ты живешь в 21 веке, – поспешил возразить Дан. – В эпоху рыцарей, – он усмехнулся, – ты бы развлечения ради провоцировала дуэли, развила кровожадность, войдя во вкус, принялась коллекционировать жертвы… тебя бы быстро сожгли как ведьму и дело с концом.

– Я не настолько жестока! – констатировала Вера. – Хорошего же ты обо мне мнения! Я вообще-то очень мягкий любящий человек.

– Рад слышать, – он снова смотрел в ее глаза. – Надеюсь поскорее убедиться.

– Опять ты начинаешь! – ее губы тронула едва заметная улыбка. – Что прикажешь с тобой делать?

– Вера, – он на секунду дотронулся до ее щеки, – ты уже сделала. Мне кажется, я в тебя почти влюблен.

– Ничего себе! – изумленно воскликнула она. – «Почти влюблен»! И это вместо того, чтобы сказать: «Я с первой секунды понял, что ты, Вера, – моя будущая жена, мать моих детей».

Она рассмеялась.

– Представляю эффект этих слов, – он улыбнулся. – Ты бы так смеялась, что перебудила бы весь отель!