12. 12 Глава 12.

- Антон, - мне на плечи с двух сторон ложатся крепкие руки, - и это, блядь, очень своевременно, потому что ни хрена перед глазами не вижу! Все с туман белый, бесконечно плотный превратилось, - так, что моргаю часто, - а пелена все равно никуда не исчезает, только наоборот, кажется, еще сильнее становится. И , блядь, чувствую, как ноги просто держать перестают! Кажется, так бы и рухнул сейчас на хрен на пол, если бы ни Эд с Андрюхой, обступившие с двух сторон.

   По тому, как их руки напрягаются, уже знаю, - все они поняли, догадались, почему я впал в ступор, таращась на торчащий из урны букет.

   А по тяжелому шумному дыханию догадываюсь, что даже у лучших друзей, всегда таких находчивых, сейчас просто нет ни единого слова. Да, блядь, - очень тяжело его найти при таком-то раскладе! А у самого…

   Не то, что слова нет, - судорога одна сплошная и сквозная рана в области сердца.

   И ладно бы, блядь, настоящая, огнестрел вон, как у Эда когда-то – хрен бы с ним, - вырубиться сейчас и больше никогда не приходить в себя! Так нет, - она болит, кровоточит, так, что выть хочется и уши закладывает, - и ни хера это не пройдет, - не в ближайшее время, - так уж точно!

    - Только не натвори сейчас глупостей, - как издалека слышу придушенный голос Эда, который обхватывает меня еще сильнее.

   Молча киваю, - хотя, о каких глупостях может идти речь, если меня, блядь, только что, кажется, совсем убили. Трупу может повредить какая-то идиотская выходка?

   - Пошли, - вторит ему хриплый голос Андрюхи. – Хватит тут коридором любоваться.

   Встряхиваю головой, - как будто от этого все то, что я увидел просто исчезнет, - или я хотя бы смогу придти в себя – реально, даже тела собственного не чувствую, и, кажется, шагу не смогу сейчас ступить, - как будто и ходить, и двигаться и говорить в одно мгновение разучился.

   - Пошли, Антон, правда, на воздух, - поддерживает Эд и я просто чувствую, как меня , подхватив под руки, тащат о коридору. Блядь, да я даже смертельно пьяным так себя ни разу не чувствовал!

   Прихожу в себя только оказываясь на лавочке за универским двориком с прикуренной сигаретой в руке.

   Легкие выжигает так, как будто в них вечность не было кислорода, а дым даже не чувствуется, как и сигарета в окаменевших руках, - ее начинаю ощущать только когда она истлевает до того, что начинает прожигать пальцы.

   Эд молча прикуривает новую и вставляет мне в руку.

   - Антон? – блядь, в жизни не видел Андрюху таким перепуганным, даже когда операция в « Эйфории» намечалась.

   - Нормально все, - осенний холодный дождь пронзительными иголками впивается под кожу. Ложится на губы, - и это, блядь, слегка отрезвляет. – Пошли на пары, парни. Я Таисии обещал, что мы срывать лекции не будем. Слово держать нужно.

   Да, блядь. Слово нужно держать. Только не так я себе представлял то, ради чего давал это слово. Не так.

   Блядь, наверное, я никогда так не слушал лекцию, как сейчас.

   Кажется, четкие нудные слова вытаскивали меня из какой-то бешено ледяной воронки, в которой я тону и задыхаюсь.

   Парни с тревогой и опаской смотрели на меня все лекции, гипнотизирую глазами и явно готовые в любую секунду подорваться, и… И – что? Вытащить меня? Только, блядь, из этого не вытащишь, - это, блядь, не физический мост, с которого ты спрыгнул, это все внутри и гораздо хуже. Только вот, похоже, именно этого они и опасаются, - что я реально пойду и сигану с какого-то моста, ну, или выброшу что-то в этом роде. Даже смешно, блядь.

   - Да успокойтесь вы, - бормочу, когда пары заканчиваются и мы все дружно выходим из универа. Вены резать я себе не собираюсь, - я что, совсем слабак или клинический идиот, что ли? Хреново же вы, друзья, обо мне думаете!