– Михалыч, смотри московский подходит! – Громко крикнул Алексей.

Он обернулся к старику, который успел задремать в телеге и чуть потянул за узду. Лошадь дёрнула телегу и Михалыч, задрав ноги, кверху растянулся по всей повозке.

– Уть ты, Алёшка! Ты что так кричишь, едрит твою в балалайку, я же не глухой и не слепой, вижу.

– Да я думал, ты спишь дед Михалыч.

– Сплю!? Да я никогда не сплю на своём посту, – выговорился дед и опять поудобнее уселся в телеге. Он что-то хмыкнул себе под нос, затем достал из кармана махорку, хотел свернуть самокрутку, но почему-то передумал.

– Ты знаешь Алёшка, ведь в первую мировую я служил в разведке. Бывало, сидишь в лесу в укрытии и думаешь…

Не успел дед дорассказать свою историю, как с громким фырканьем и скрипом тормозных колодок, к перрону вокзала прибыл пассажирский поезд.

На перроне маленькой станции сразу всё оживилось, засуетились люди с мешками, чемоданами. Подъехала машина с военными. Они быстро построились прямо перед поездом. Командир что-то говорил, инструктировал их и через несколько минут они организованно поднялись в вагон. Рядом заиграла гармошка. Пьяный гармонист, сам пустился в пляс, а за ним и бабы, развевая широкими сарафанами.

Провожая молодых ребят в армию, родители давали строгий наказ, служить Родине как следует, как положено советскому воину. А следом слёзы лились рекой, да слышались причитания.

Призывников собрали с нескольких ближайших деревень. Ведь железная дорога проходила поблизости. Вот и подтягивались сюда, к станции Ломовис, то одна повозка, то другая.

Отправляли не только молодых познавать военную службу, но и мобилизованных прямо на передовую.

До отправления поезда оставалось несколько минут. Машинист дал предупредительный гудок, но на перроне продолжалась суета.

Почти пустые вагоны, полностью заполнили призывники. Из открытых окон и дверей слышались слова прощаний. Вот ещё один гудок раздался впереди поезда, состав слегка дёрнулся и постепенно стал набирать ход.

Дед Михалыч укладывал каждую посылку так, чтобы в повозке хватило места им самим. Он аккуратно складывал ящики и мешки плотными рядами, а затем стягивал их ремнями. Ведь ехать ещё далеко, четыре деревни впереди.

– Вот Алёшка, учись, коль я ещё живой, – проговорил дед, подтягивая очередной ремень.

– Как помру, меня заменишь, а пока учись да вникай.

Алексей посмотрел на деда с улыбкой.

– Ты, дед Михалыч ошибаешься, я не собираюсь тебя заменять собой. Я на войну пойду немцев бить буду. А когда победим эту, нечисть, я настоящим военным буду, офицером.

– Уть ты куда загнул! Офицером. – Удивился дед.

– Да, офицером. Я в военное училище пойду.

– В училище? Это в какое же училище ты пойдёшь? – Опять удивился дед.

– А я в Тамбов поеду или в Рязань, я лётчиком хочу стать.

– Лё-т-чи-ком!? – Рассмеялся дед.

– Да, дед Михалыч, можешь смеяться, сколько хочешь, а я буду лётчиком, – твёрдо повторил Алексей.

– Ладно, ладно, конечно будешь. Ты, вот что сделай Алёшка, возьми котелок, да сбегай на вокзал водички налей, понял?

– Хорошо, – ответил Алексей.

– Да не забудь ополоснуть, котелок-то.

– Не волнуйся, дед Михалыч, ополосну.

Алексей снял подвешенный на повозке старый помятый котелок и помчался за водой. Он ловко перемахнул через оградку, пробежал по узкой тропинке и оказался рядом с вокзалом. Но тут Алексей остановился как вкопанный, он чуть не выронил котелок из рук, прямо на противоположных путях стоял военный эшелон, а на его платформах красовались новенькие, только что с заводского конвейера, танки.

– Ух, ты-ы-ы! Какие! – Удивился Алёшка.

Ведь он никогда не видел настоящие танки, да ещё так близко. Иногда в деревню привозили фильмы из райцентра, и все мальчишки собирались у экрана в местном клубе. Детвора просто восхищалась, когда в чёрно-белом кино появлялись боевые машины.