Сол замолчал и посмотрел на Филиппа. По мере того, как говорил, он хоть и не смотрел прямо в глаза своим собеседникам, но все же прекрасно видел, как бледнеют их лица. Сол понимал, что причина такой реакции, скорее всего, не только в излишней откровенности его рассказа, но и в некой задетой этим рассказом струне, натянутой в сознаниях супругов Райз. Хоть Сол и был наслышан, что Эшли здесь лишь в качестве поддержки для мужа, но как ему казалось, связь между Филиппом и Эшли была настолько сильной, что все демоны мужа без труда поселялись в голове жены. Сол был готов поклясться, что в то время как взгляд Филиппа был полон ужаса отторжения, то взгляд Эшли был полон голодного ужаса. Ужаса интереса.

Рассказ Сола, наконец, отрезвил и Терренса. Тот, в отличие от своих, как он выразился, темных приятелей, не выражал никакого ужаса, а просто слушал со здоровым интересом.

– Скажу честно, – первыми заговорил Терренс, – я бы тоже так делал. Рвал бы эти плоды один за другим. Телки, наркотики, выпивка – всего было бы в изобилии.

– И перегорел бы, как выразился Филипп, – усмехнулся Сол.

– То есть… – Филипп облизнул губы и потянулся к бокалу. Его рука немного дрожала. – То есть, ты хочешь сказать, что твою карьеру погубило обычное увлечение страстями?

– Я ведь сказал, что это лишь один из десяти примеров.

– Но почему ты привел именно этот пример? Настолько омерзительный.

– О, Филипп, в том-то и дело, что я привел тебе самый безобидный пример.

Эшли после рассуждения Сола о страсти к честолюбию, выглядела немного растерянной, и вдруг не совладала с эмоциями. Она резко повернулась и устремила на Сола пылающий огнем взгляд, который красноречиво свидетельствовал о ее желании узнать все неозвученные примеры. В этом взгляде было столько настоящей жажды, что теперь уже сам Сол растерялся. Он словно увидел перед собой добродетельную монашку, которой вдруг сказали, что бога нет, и она зря промаялась всю свою жизнь. Жажда эта была какой-то всеобъемлющей, лишенной первопричины, словно в незатейливых словах она услышала свое личное откровение.

В течение долгих пяти секунд Сол и Эшли не могли отвести друг от друга взглядов, не замечая, как лицо Филиппа становится похожим на белую стену.

– Что же, – натужно произнес он, чем заставил жену вздрогнуть. – Я действительно вполне утолил свое любопытство. Впрочем, как и голод. Спасибо за компанию, джентльмены.

Он встал из-за стола и направился к выходу из гостиной. Эшли пришла в смятение оттого, что муж ни слова не сказал в ее адрес, по сути, просто бросив ее одну. Несколько секунд она тревожно озиралась по сторонам, при этом боясь поймать взгляды Сола и Терренса. Затем неловкими движениями она отодвинула приборы, вышла из-за стола, едва не опрокинув стул, нечленораздельно пробормотала извинения и засеменила вслед за Филиппом.

– Что это было? – спросил Терренс, спустя полминуты.

Сол покачал головой.

– Похоже, я перегнул палку. Не стоило…

– Ты перегнул? – возмущенно перебил Терренс. – Этот сантехник едва ли не прямым текстом назвал тебя бездарным музыкантом, загубившим свою карьеру. Пошел он к черту.

– Сантехник?

– Я вообще удивился, что ты это терпишь, – не обратил внимания на вопрос Терренс. – Осадил его, и правильно сделал.

– Спасибо, Терри, – улыбнулся Сол. – Но все же стоит просчитывать варианты. Мне кажется, в моем рассказе они услышали что-то личное.

– Черт возьми, его почему-то не волновало, что он своими вопросами может задеть что-то личное в тебе. А ты просто рассказал ему то, что он хотел знать.

– Я соврал, Терри, – улыбнулся Сол.

– Да ладно? – Терренс выглядел расстроенным.