После сытного обеда по закону Архимеда, как говорится, полагается поспать. Проснулся Корсаков уже под вечер в комнате, которая, видимо, была предназначена для особых случаев. Дверь железная, лежак простой, но спал Корсаков на подушке и укрыт был одеялом. На табурете рядом с его импровизированным ложем стояла тарелка с бутербродами, накрытая другой тарелкой, и бутылка пива. Поужинал и снова уснул.

Разбудили его уже утром следующего дня, часов в восемь, может, даже раньше. Шлыков привел его в тот же кабинет, где уже сидел Каворский.

– Ты чего не сказал, что бабу с собакой встретил? – вместо приветствия недовольно пробурчал Каворский.

В самом деле, ведь была дама с собачкой, которым очень не понравилось, что Корсаков по лестнице разгуливает с обнаженным торсом!

– Забыл, – виновато признался он.

– Ты забыл, а нам на полдня работы, – усмехнулся Шлыков. – Хорошо еще, что баба попалась… моральная. Ох, и ругала она тебя. Кстати, Гусаковой тоже досталось бы, но Гусакова уехала.

– Как это уехала? – удивился Корсаков.

– Подробностей не знаю. Соседи говорят, оставила ключи, на всякий случай, как всегда, и уехала, – ответил Каворский.

Видно было, что для него не все ясно в этой истории с убийством Лешко.

Зазвонил непрекращающейся трелью внутренний телефон.

– Шлыков! Да! Есть!

Шлыков поднялся, повернулся к Каворскому:

– Я – наверх, ждите!

Вернулся минут через десять. Какой-то суровый и недовольный. Открыв двери, буркнул Каворскому:

– Иди-ка сюда.

И – Корсакову:

– С тобой тут…

В этот момент дверь открылась и вошел плотный мужчина лет пятидесяти. Следом за ним – щупленький мужичок с дипломатом. Открыл его, постоял, пошаманил, помотал головой: нет ничего. И вышел.

Новый персонаж подошел вплотную, протянул руку:

– Будем знакомы – генерал Плюснин.

Сергей Сергеевич Плюснин, конечно, мог бы и не представляться: бывшего начальника Генштаба, уволенного, как утверждали многие, за открытый протест против «разрушительных реформ» в российской армии, знали все. Уйдя в отставку три года назад, генерал поначалу «исчез», чтобы заняться литературной деятельностью, но в это никто не поверил, и вскоре поползли слухи о какой-то новой общественно-политической структуре, которую создает Плюснин.

В свое время начальник Генштаба генерал Плюснин любил появляться на телевизионных экранах. Газеты и радио не любил: там пропадало его личное обаяние, которым он гордился и которое помогло ему сделать головокружительную карьеру от выпускника торгового техникума до высших постов в военном руководстве. Кстати говоря, сам-то Сергей Сергеич был убежден, что своего потолка он еще не достиг.

Появляясь на телеэкранах, он выстраивал ответы на все вопросы так, что было видно: это говорит человек стратегического, государственного ума! И обращался он не к простым слушателям, а к тем, кто вершил судьбы России и мира. Он верил, что такие люди есть, и был убежден, что «таким людям», в свою очередь, нужны такие, как он. Плюснин был убежден в этом, пока не поползли слухи о скором возвышении его давнего недруга генерала Бойченко.

Генерал Бойченко входил в тесную обойму номенклатуры «Арбатского военного округа». Так злые языки именовали генеральскую верхушку, которая, по существу, и являла собой подлинное армейское руководство. Говорили, что «Арбатский военный округ» стал формироваться еще с довоенных времен. Поводом будто бы послужила история феерическая, но подлинная.

…Однажды к даче Семена Михайловича Буденного, одного из первых советских маршалов и создателя Конармии, прибыл суровый отряд. Шел конец тридцатых, и люди в форме НКВД вызывали священный страх у всех, кто их видел перед собой. У всех, кроме С.М. Буденного. Поначалу бравый маршал решил, что его просто хотят пригласить на очередную торжественную встречу. Поняв, что ошибся, он повел себя так же, как в боях, которых провел в своей жизни немало. Предвидя нависающую атаку, он велел выстраивать оборону. Ворота были заперты, пространство между забором и домом очищено от гражданского населения типа «дети – бабы – няньки». Все, кто умел стрелять и был к этому готов, получили оружие, благо в доме маршала его было достаточно. В окна второго этажа были выставлены те самые «максимы», которыми легендарный чапаевский Петька гонял беляков.