Усевшись на газон, рядом с дорогой, я роняю голову на руки и обреченно вздыхаю. Жизнь – грёбаная боль. И чем больше я цепляюсь за нее, тем сильнее она даёт мне пинка. Сколько можно? Сколько я должна пройти, чтобы выйти к свету. Он есть вообще этот свет? Опутанная мыслями, я не замечаю как засыпаю. Если встречать глобальный пиз…ц, то конечно в бессознательном состоянии.

Просыпаюсь от легкого тычка в лоб.

Неужели тетка, снова решила отправить меня на свой огород. Анфиска очень любила поднять меня в выходной по раньше и заставить ехать на дачу.

- Отстань. У меня выходной.

Повторный толчок заставляет меня приоткрыть один глаз. Отчего-то все конечности задубели и я не сразу могу пошевелиться… Но когда я обнаруживаю себя сидящей на газоне, моё деревянное тело сгруппировывается и входит в режим самозащиты. Значит я спала не дома на диване, а сидя на лужайке напротив дома Войтова. Собственно он и стоял сейчас передо мной. Мужчина буравит меня брезгливым взглядом, сложив руки на груди.

Сейчас я себя чувствую не просто униженной, а приниженной и приколоченной гвоздями к самой чуханестой обочине жизни.

Конечно я не собираюсь ему говорить, что не спала двое суток – в первые сутки работала, а вторую ночь просидела в травмпункте и на качели во дворе дома. Прочистив горло, я с вызовом встречаю взгляд Глеба и сипло бросаю.

- Чего уставился?

Войтов пару секунд молчит, но потом всё же отвечают.

- Измеряю глубину твоего дна.

Вот. Это то, о чём я говорила. Возможно даже тётка была обо мне лучшего мнения. Хотя её «лучшее» можно измерить уровнем плинтуса.

- И как успехи? Рейтинг твоего самолюбия резко взлетел?

Глеб сжимает губы, но не отвечает мне.

Кое как поднявшись, я разминаю скованные судорогой конечности и отмечаю, что одежда немного подсохла. Она оставалась мокрой, но уже не так прилегала к телу.

- Мой телефон умер, когда ты искупал меня в бочке.

- Сомневаюсь, что для тебя это трагедия. Человек, который практически каждый месяц теряет телефон, вряд ли переживает.

- Что? – удивлённо восклицаю я.

Испорченный самсунг был вторым моим телефоном, до этого я таскала Маринкину старую нокиа. Ей родители на шестнадцатилетние купили новый телефон, а свой она мне отдала. Пока был жив брат, он принципиально не покупал мне телефон, мотивируя это тем, что я буду виснуть в интернете и забуду про учебу.

- То что слышала. Плюс-минус один телефон, в твоём случае, не трагедия.

- Я не знаю о чем ты говоришь, - снова начинаю злиться я, - но можешь засунуть эти бредни в…

Я резко прерываюсь, потому что рядом с нами раздаётся звонкий старческий голос.

- Глебушка, здравствуй.

Повернувшись, я упираюсь взглядом в худенькую старушку, которая довольно быстро подходит к нам.

- Здравствуйте, Агафья Прокопьевна, - откликается Войтов и я тоже решаю поздороваться.

- Здравствуйте!

- Добрый день, девонька. Я тебя здесь раньше не видела. А что с тобой приключилось, девонька?

Старушка полностью сосредотачивается на мне, оглядывая меня с ног до головы очень придирчивым взглядом.

- Меня Глебушка в бочке топил.

Бабулька от удивление приоткрывает рот и переводит беспокойный взгляд на Войтова.

- Ка-ак? – стонет старушка, потом достаёт из кармана безразмерной кофты платок и протирает лоб.

- Она шутит, - скрипя зубами, отвечает пожилой женщине Глеб и хватает меня за локоть, чтобы дернуть на себя, - ты ведь шутишь, София?

Многозначительный взгляд тяжёлым камнем ложится мне на плечи, но я не собираюсь сдаваться.

- Разве ты меня не топил? Ты ведь любишь топить людей, дядя Глеб!

Войтов мрачнеет, а потом шипит мне в область рядом с ухом.