- Сладкий? - усмехнулся мужчина, вздёрнув брови и продолжая удерживать её рядом с собой. - Я, в принципе, не имею ничего против, но ты можешь называть меня просто Богданом, а лучше всего Богдашей.

Баженова недоумённо нахмурилась. В смысле "называть просто Богданом, а лучше всего Богдашей"? Как это понимать? Она же итак в курсе его имени и вслух именно так к нему всегда и обращалась. Он издевается над ней что ли или...

- А как мне называть тебя, самая красивая девушка не только в этом баре, но и городе? - продолжил как ни в чём не бывало Зорин, смотря исключительно на неё.

...или он её не узнал? Да не может этого быть! Парик, макияж и одежда, конечно, прятали и изменяли кое-какие её черты, но не настолько же сильно, чтобы Машу не узнал человек, во-первых, знающий её с детства, во-вторых, стоящий так близко, а, в-третьих, утверждающий о своих чувствах к ней. По-крайней мере раньше утверждавший. Поэтому сейчас мужчина либо, действительно, решил над ней посмеяться, либо никаких чувств и близости между ними никогда и в помине не было и ему на неё просто напросто было плевать раньше, плевать сейчас и будет плевать в будущем. И она не знала, что из этого хуже. Когда любимый человек издевается или когда ему настолько всё равно, что он даже черты лица не запоминает. В любом случае больно, обидно и горько.

"Может он, как и ты, выпил?" - не унималась надежда внутри. - "Может, поэтому он тебя не узнал?"

Может и так, если бы не одно "но" - Богдана невозможно напоить до беспамятства. Братья пытались это сделать на её глазах на совместных праздниках несколько раз и он, даже много выпив, всегда умудрялся отдавать отчёт своим действиями и крепко стоял на своих двоих. В данный момент алкогольным опьянением от него и не пахло, причём в прямом и переносном смысле этого слова, так что доводы надежды были очень и очень слабенькими, а вот утверждения разума наоборот всё сильнее и сильнее казались верными. Для Зорина, по всей видимости, она никогда не имела особого значения.

- Меня зовут Муся, - ответила Маша, стараясь не замечать то, как болезненно колет от неприятных мыслей сердце.

- Интересная ты, Муся, - его волнующие глаза снова прошлись по ней сканером, ощупав похоже каждый сантиметр тела. - И красивая.

- Ты это уже говорил.

- Память под старость лет подводит, хотя говорить красивой девушке о том, что она красива, можно бесконечно.

Старость? Тридцать три года - это уже старость? Ну, каков хитрец, только посмотрите на него! Стоит тут красивый, как древнегреческий бог, и, мало того, что флиртует, так ещё и про свою несуществующую старость что-то ей говорит! В какие игры он хочет её втянуть? А то, что Зорин что-то от неё "хочет" было видно невооружённым глазом и вызывало много сомнений. Если бы он её узнал, то скорее всего захотел бы подобно Владлену промыть мозги, а потом настучать ему о их встрече. Но если мужчина её всё-таки не узнал, то получается, что он просто хотел... Её саму? Маше не показалось?

- А с тобой не только говорить, но и... - Богдан вдруг приблизился вплотную, буквально вжимая девушку в себя. - Но и всё остальное.

Ой, мамочки, что же это такое делается!

Баженова распахнула от неожиданности глаза, невольно затаила дыхание и замерла, чувствуя своим телом его, казалось, вылепленное из камня. Влечение хорошо знакомыми искорками тока пробралось везде, отзываясь даже на кончиках пальцах. Воздух между ними загустел. Звуки затихли, несмотря на огромное количество людей вокруг, шум и громкую танцевальную музыку. Не держи он её, то она вряд ли устояла бы на ногах, потому что колени ослабли мгновенно. Действие коктейлей заметно усилилось, стоило уловить аромат его парфюма, смешанный с его личным, неповторимым запахом, который девушка помнила чуть ли не наизусть. Помнила и абсолютно не могла ему противостоять, загипнотизированная глазами Богдана, его касаниями и такой смелой близостью.