Что случилось с Корнелией? Каких демонов он разбудил в ней, что она целый час плачет у него на груди, а потом спасает ему жизнь? Её голос, некогда скрипучий и мерзкий с лёгкой писклявостью, теперь тягучий и бархатистый, женский, без примесей и помех. Этим голосом можно петь со сцены, вещать с трона или раздавать указания отважным рыцарям. Он вдруг интересуется жизнью той, которую назвать теперь каргой не поворачивается язык. Как она попала сюда? Откуда?

И кто он сам теперь, Джонни или Ричард?

Онемение разбитого лица проходит, уступая место пульсирующей боли. Корнелия сказала, что он выживёт, ощупывая его лицо очень профессиональной медицинской хваткой. Вероятно, она проверяла кости на переломы. Откуда у неё это?

Вообще все люди вокруг странные. Те, кого, казалось, он знает много лет, изменились в одночасье так, что Джонни не уверен вообще ни в чём: друзья и враги перемешались и сплелись очень тесно, не позволяя теперь судить однозначно.

Он закрывает глаза, в надежде уснуть.

– Добрых снов, Селина, – шепчет он в темноту.

Утро встречает Нью-Йорк серым ватным небом с лёгким намеком на дообеденный дождь. Джонни поднимает голову и продолжительное время наблюдает за бегущими между кирпичных стен свинцовыми облаками, лениво облизывающими потолок планеты.

Утром он понимает наверняка, что в двухкомнатном жилье больше не нуждается. Собрав весь скарб в одну картонку, он ставит лишнюю пока что вторым ярусом, намереваясь отдать её в добрые руки.

Около семи утра он садится на автобус до объекта, понимая, что ему слоняться там минимум полчаса, но Джонни это не сильно трогает, лишь бы дождь не начался. Он выходит раньше на одну остановку и решает прогуляться пешком.

Нещадно чешется лицо. Он вспоминает, что его бритвенный станок лежит и ждёт особого часа, который, наконец, пробил. Почему раньше его борода не доставляла таких хлопот? Бывало, она отрастала до самой груди, но никогда не зудела так сильно.

Он идёт и чешет левую щёку, пока не вспоминает, что вчера именно на неё пришёлся удар полкой. Однако сейчас боли нет. Он бы вообще не вспомнил инцидент, если бы согласился на пару глотков виски от Корнелии и слегка залил мозг туманным пойлом. Джонни трогает языком рассечённую губу, удостоверяясь, что вчерашняя сказка о доброй злой королеве ему не приснилась. Он ищет глазами хоть одну отражающую поверхность, чтобы оценить свой внешний вид, и находит боковое зеркало ближайшего автомобиля.

Корнелия ведьма. Что за зелье она намазала вчера ему на лицо, он не знает, но сегодня оно чистое, даже синяка нет. Изнутри губа разбита, но уже заживает, и это – всё, чем ему пришлось расплатиться за свою беспечность, хотя удар доской был настолько хорош, что сегодня должно было разнести левую половину лица как минимум вдвое. Поразившись чертовщине, Джонни двигается в точку назначения.

У строительных ворот стоит бригадир и встречает работников по табелю, сразу распределяя людей на рабочие зоны. Он улыбается новичку и указывает путь.

Сегодня Джонни достаётся погрузка мусора. С ним ещё два мускулистых парня: лысый чернокожий Хелл и блондин Тони. Они настолько контрастируют друг с другом, что их прозвали на объекте ангелом и демоном, к тому же Хелл и именем близок к теме, хотя на лицо более миловидный, улыбчивый и приветливый, нежели его светловолосый хмурый друг с квадратной челюстью и губами, сжатыми в нитку. На их фоне щупленький Джонни вызывает как минимум жалость и усмешки, но их это не смущает, они не дают ему поблажек в работе, плата всем одна. Грузчики так ловко распределяют работу, что к обеду её не остаётся, зато в карман падает по сто пятьдесят долларов каждому – дневная выручка. Они объявляют рабочий день законченным, принимают душ, переодеваются, и покидают стройку, не оставаясь на обед.