Наконец, Джонни поднимает голову и осматривается. Его взгляд чистый и позитивный. Он принимает решение, в какую цену оно бы ему не встало.

Девушка-волонтёр подходит к их столику с тарелкой, на которой лежит дюжина оладьев с джемом, и сердечно благодарит Джонни.

– Ого, да ты местный миротворец и защитник женщин! – поражается Фил.

– Насчет женщин ты зря, пообщайся с Корнелией, – устало отзывается он.

– Как ты, Джон? Поделишься с нами? – спрашивает Билли.

Он рассказывает за едой вкратце истории о карге и Селине. Друзья переглядываются. Их Джонни никогда уже не будет прежним, и это закономерно, потому что та сомнамбула, которая таскалась в его оболочке последние годы, начала умирать уже давно, примерно с полгода назад, когда друзья заметили всплески активности в его поведении.

– Если нужна будет помощь, я с тобой. Эта старая тварь задолбала половину города, – сообщает вполне серьёзно Растаман, собрав на себе изумлённые взгляды.

– И я, – присоединяется всегда миролюбивый и уважительный ко всем Малыш Билли.

– Джонни, я кулаками махать не буду, но поддержу любые твои начинания, – поражает его больше всех Доусон, которого он видит второй раз в жизни. – Сегодня есть работа на стройке на полдня, платят по семьдесят баксов на нос. Это, конечно не так легко, как возить сумки, зато законно. Вы как?

Вся команда с удовольствием соглашается. Они отправляются на автобусе на окраину Нью-Йорка, где располагается строительный объект. Силовая работа – это именно то, что Джонни сейчас нужно больше всего, поэтому вместо сортировки мусора он просится на разгрузку строительных материалов и получает за это к вечеру чистую от дури голову, проснувшиеся и ломящие мышцы рук и девяносто долларов вместо семидесяти. После трудов и сборов Джонни подходит к бригадиру и просится на постоянную работу. Тот крепко задумывается, но частично соглашается.

– Давай так, если ты приезжаешь, мы найдём тебе работу, но если нет, то не ждем, потому что оформить тебя без документов не сможем.

Это именно то, что ему нужно. Он берёт телефон прораба и обещает быть завтра к восьми утра. Такой свободный график прекрасно отвечает его планам. Единственным минусом работы на стройке оказывается вечерний жор, не затыкаемый двумя кусками хлеба, оставшимися с обеда. Его друзья солидарны с ним, и вся команда направляется в эконом-столовую в центре, где за два доллара можно получить сочный обжорный ужин.

– Все проблемы от баб, – восклицает за ужином Фил, набивая рот провиантом. – Когда от меня уходила жена, я тоже был безалаберным балбесом. То-то она обалдеет, когда у меня будет своя киноиндустрия!

– Мертвец, ты вечно перегибаешь, ну какая индустрия, а? – смеётся Растаман.

– Ну, какие проблемы от баб, а? Зачем мы тут нужны без них? – возмущается рассудительный Доусон.

– Получается, из того, что ты сказал, правда только в том, что ты – безалаберный балбес, – подводит итог Джонни.

Все смеются.

Вилки весело брякают об посуду, а дружное чавканье друзей ощущается уже для Джонни родным. Счастье от набивания пуза едой возвращается в его бренную жизнь, а он только понадеялся, что освободился от зависимостей.

– Как ты думаешь, куда она поехала? – выдергивает его из размышлений Билли.

– Думаю, к отцу, она же говорила, – отвечает Джонни. – Доусон, у тебя нет связей в полиции? Возможно ли её найти?

– Связи есть. Но искать – дорогого стоит, тебе придётся пахать на стройке не одну неделю.

– Понял, буду пахать, – кивает в ответ страдалец.

– Ты уверен? Неужели она та самая, единственная и неповторимая? То есть, она ведь не зря сбежала! – пытается предостеречь его Растаман.