– Во-во. Если вляпался, тогда не гоношись, сразу признавайся. А которые напакостили, блин, и за это адвоката требуют, те сами виноваты. С ними тоже по-хорошему сперва, но уж потом – по-разному… Кстати, Серый, ты слыхал, как вчера Федякин отличился? – неподдельно оживился первый.

– А что, он опять кому-нибудь группу инвалидности оформил? – с живинкой в голосе предположил второй.

– Ну уж сразу группу инвалидности. Что мы – звери, что ли? Как раз наоборот; ты сперва послушай. Убойщики вчера отказника кололи – короче, бытовуха, чмур свою шалаву замочил. Все улики налицо, а он, блин, в несознанку: я не я, шалава не моя, адвоката, бляха, адвоката. Мужики его кололи, блин, кололи, кололи, блин, кололи, а дяде всё равно адвоката хочется. Сейчас тебе, у нас тут каждый день полный «обезьянник» адвокатов! А тут как раз Федякин подвернулся, знаешь же – он как кого колоть, так человек отзывчивый. Ладно, говорит, типа как сейчас организуем, будет гражданину адвокат – я, мол, сам ему за адвоката выступлю.

– Чего? Федяка – адвокатом?! Да он же до сих пор по складам читает!

– Так и я ему о том же говорю, а он мне отвечает: «Война фигня, блин, главное брехня. Главное слова с понтами говорить – лучше умные, но можно непонятные. Ты какие знаешь?» – «Ригор мортис, – говорю, – трупное окоченение по-умному». – «Нормально, – отвечает, – надо бы запомнить, чтобы перед бабой пофорсить. А этому-то я чего попроще впарю». Ну так вот, Федяка китель снял, цивильное напялил и в вещдоки сунулся. А там у нас портфель полгода как пылился – опера́ грабителя поймали, а потерпевшего так и не нашли. До сих пор от нас, паскуда, бегает, дело, падла, не дает закрыть. Ну, попадись, терпила… Ага, а Федякин тот портфельчик взял, какие-то очочки, блин, напялил – и вправду, слушай, блин, ну, чисто адвокат. Мне Федюню даже жалко стало – вроде, бляха, человеком был, а тут ну погань поганью, вылитый гундос из образованных. Надо ж было так себя уродовать!

– Так что он – расколол?

– А как же! Это-то само собой подразумевается. Правда, фраер нынче недоверчивый пошел, в адвоката, паразит, так и не поверил. Но Федяка всё равно ему про ригор мортис впарил. «Знаешь, бляха-муха, – говорит, – что такое трупное окоченение по-умному? Это мигом в морге, – говорит, – и там-то ты сегодня и пропишешься!» Заманал убогого латынью. Ну и аргумент, понятно, предъявил – пару раз по почкам отоварил, и в конце концов уговорил. Но это лирика, а так-то мы не звери!

Очаровательные мальчики. Таким бы я сама того гляди созналась. Знать бы только в чем.

Голосов в дежурке поприбавилось.

– Принимайте, мужики, постояльцы прибыли. Оба-два в комплекте. Задолбали, суслики, который раз берем. Да вы ж, поди, встречались…

– А то. Помнишь меня, рожа? Правильно молчишь, сразу вижу – помнишь. И второй урод… Опять бакланили?

– Ну. Культурно отдыхали. Вы уж их того, на ночку упакуйте, постоянной клиентуре сервис, блин, со скидкой полагается. Отель пять звездочек и небеса в алмазах.

В дежурке гоготнули.

– Да мы-то, бляха-муха, что. Только, видишь, с люксами проблема – в одном у нас гражданка, понимаешь, а, блин, второй того…

– Чего – того?

– Ну, этого, того… не того, не этого…

– Чего, блин, не того? Мужики, вы, елы-палы, что – вы даже «обезьянник» скоммуниздили?

– Не, наоборот, сменщики с утра замок на дверь навесили…

– Какой замок?

– Какой-какой – амбарный!

– Ну?

– Хуй в баранку гну! Замок навесили, а ключ отдать забыли… Я серьезно, бляха, говорю!

В дежурке снова гоготнули.

– Куда серьезнее… Ну так, значит, бабу потесните. Плевать, что не положено, на зоне тоже много не положено. Нехай писюха привыкает, здесь ей не санатория… Дерьма-то пирога: малость приглядите, если что – поможете…