Но я… я смог.

Словарь в моей голове заработал, и я, к немалому удивлению Рорка и его парней, довольно быстро разобрался в протоколах, откалибровал сенсоры и заставил эту капризную железку работать как надо.

– А ты не промах, парень, – пробасил Рорк, одобрительно хлопая меня по плечу своей тяжелой рукой. – Откуда такие познания в древних языках? Не на «Тихой Гавани» же этому учат?

Я только пожал плечами, сославшись на старые учебники, якобы найденные в заброшенной мастерской. Раскрывать правду о кристаллах я не собирался.

Сарра тоже не сидела без дела.

В кропотливом ремонте ей не было равных. Она с удивительной ловкостью и терпением прокладывала новые кабели в тесных технических отсеках, паяла контакты на платах, проверяла герметичность соединений. Её тонкие пальцы, покрытые шрамами и царапинами, двигались уверенно и точно. Я видел, что эта работа, осмысленная, направленная на улучшение нашего общего дома, помогает ей справиться с внутренним напряжением, отвлекает от тяжелых мыслей.

Однажды я застал ее в грузовом отсеке, где она, склонившись над разобранной панелью гидропонного блока, что-то сосредоточенно паяла, тихо напевая себе под нос старую шахтерскую мелодию – ту самую, которую пела Грета, когда работала над особо сложным заказом. На мгновение мне показалось, что время повернуло вспять, что мы снова в мастерской на «Тихой Гавани», и еще живы Грета и Арто…

Она зашарила за спиной в поисках ключа.

Я молча подошел и протянул ей нужный инструмент. Она подняла на меня глаза, и в них мелькнула слабая, благодарная улыбка.

Самой сложной частью модернизации была установка дополнительных бронепластин на корпус.

Мы решили укрепить наиболее уязвимые места – рубку, двигательный отсек, грузовой люк.

Рорк достал для нас несколько листов какого-то прочного, но легкого композитного сплава, который, по слухам, использовался на кораблях Базы Ученых. Резать и сваривать его было непросто – материал требовал специального оборудования и точной руки.

Я работал вместе с одним из сварщиков Рорка – молчаливым, угрюмым типом по имени Клык, который, казалось, родился с плазменным резаком в руке.

Искры летели во все стороны, шипел расплавленный металл, воздух наполнялся едким запахом озона.

Я чувствовал, как капли пота стекают по спине под тяжелым защитным комбинезоном, как напрягаются мышцы, но работа захватывала. Это было настоящее, мужское дело – мы не просто латали дыры, мы создавали броню, щит, который должен был защитить нас в будущих передрягах.

Через несколько дней «Тихий Странник» преобразился.

Внешне он все еще выглядел как старый, побитый жизнью грузовик, но под его изношенной обшивкой теперь скрывались новые, более мощные системы. Улучшенные сканеры обещали нам «глаза» даже в самых мутных водах. Новая система жизнеобеспечения давала больше автономности. А дополнительные бронепластины, пусть и не делали наш корабль неуязвимым, но давали шанс выдержать серьезные удары.

Даже ящики и контейнеры были приварены специальными захватами, чтобы в случае тряски, обезопасить нахождение в трюме.

Он не стал «Рассветом».

Но он обновился. Стал более надежным. Готовым к бою.

Я стоял в доке, глядя на обновленный корабль, и чувствовал странную смесь гордости и предвкушения. Эта передышка, эта возможность не просто бежать, а готовиться, дала мне что-то очень важное – ощущение контроля. Пусть хрупкого, пусть временного, но контроля над собственной судьбой.

«Странник» был готов.

И мы тоже были почти готовы.

Осталось только решить – куда лететь дальше.

Обед в «Котелке Механика» был шумным и, как всегда, пахнущим смесью перегретого масла, синтетической пасты и дешевой водоросли, которую жевали почти все присутствующие.