Теперь же, когда костёр полыхал во всю, я решил не разделывать птицу, а испытать более простой способ её приготовления. Найдя на берегу речушки подходящую глину, вымазал ей толстым слоем толком не ощипанного глухаря, и засунул получившийся комок прямо в угли. Когда глина просохла и начала трескаться, выкатил веткой ком из костра, и разломил его на две половины. В ноздри сразу же ударил запах пропечённого мяса.

Давясь слюной, обжигая пальцы и глотку, я начал рвать мясо на части голыми руками и засовывать ещё дымящиеся куски себе прямо в рот. Только когда брюхо было набито, вспомнил, что у меня для этого есть нож.

Так плотно я не ел с того самого момента, как оказался здесь. И после такого изобилия пищи, меня сразу же потянуло в сон. И не сопротивляясь этому чувству, я моментально уснул, едва успев расстелить одеяло и развалившись на нём.

Вот теперь я проснулся довольно бодрым, каковым уже давно себя не чувствовал. Вот, что значит обильный ужин перед сном.

По-быстрому искупавшись в прохладной воде, которая всё же успела за ночь порядком остыть. Доел остатки глухаря и в бодром расположении духа двинулся дальше. Радуясь тому, что всё же не зря тащил с собой этот лук. И теперь можно будет по пути попытаться настрелять ещё птичек, а не всецело полагаться только на петли.

Ничего не изменилось

Упорно идя вперёд, я по-прежнему верил, что дорога, вдоль которой я пробираюсь, рано или поздно должна куда-то да выйти. Но спустя какое-то время, по моей спине начали бегать мурашки, и я как будто начал ощущать чьё-то незримое присуцтвие. Такое чувство, словно на тебя кто-то пристально смотрит сквозь оптику на снайперской винтовке, при этом постоянно раздумывая, не нажать ли на спусковой крючок. Но сколько я не оборачивался и не пытался разглядеть сквозь толщу леса невидимого наблюдателя, так ничего и не смог увидеть.

Но чувство тревоги не покидало меня не на секунду, а постепенно начинало только усиливаться. И я пока никак не мог найти этому никакого объяснения. И как человек военный, который привык доверять своим инстинктам, я решил больше не искушать судьбу и сам сделать засаду.

Оставив свой вещь-мешок на первой попавшейся по пути полянке, а сам тем временем как бы пошёл дальше. Углубившись же в лес, уже бегом сделал небольшую петлю, около километра, и вернулся к исходному месту. Заняв позицию в небольших кустах, на удалении около пятидесяти шагов от оставленного мной рюкзака. На всякий случай приготовившись при малейшей опасности стрелять из своего лука.

Просидел в кустах около получаса, но никого так и увидел. Бесхозный мешок сиротливо лежал посреди поляны, отчётливо выделяясь среди травы. А я уже весь изнервничался и было хотел выйти из своего укрытия и направиться за мешком. Но тут меня что-то остановило, словно чья-то невидимая рука резко дёрнула за шиворот, заставляя остаться на месте. Уже было, поднявшись из укрытия, я тут же залег обратно, и как оказалось, не зря.

Сперва я скорее почуял, чем осознал, что здесь что-то не так. От порыва летнего ветерка, мне в ноздри ударил противный запах немытой псины. Да такой сильный, что я невольно поморщился. И уже только после заметил, что сквозь густую листву, в направлении моего мешка кто-то неторопливо крадётся, стараясь оставаться невидимым. Когда я смог разглядеть кто это, то чуть в штаны не навалил от сковавшего меня страха.

На корточках возле оставленного мною мешка сидел вроде как, человек. Только не в полном смысле этого слова, а скорее напоминавший чудовище, из фильмов про оборотней. Он был полностью обнажен, без какой бы то ни было одежды, вместо этого его тело целиком покрывала густая тёмно-рыжая шерсть. Но не столько это меня напугало. Как то, когда он поднял голову, явно к чему-то принюхиваясь, то вместо таковой у него на плечах была волчья морда. Огромная, рыжая, с острыми ушами торчком, волчья морда.