– Может дать ей время, она успокоится и всё будет как прежде, – осторожно предложил смотритель, пожав плечами, – Конечно, лучше бы узнать причину такого поведения. Но сейчас она не в себе. Постоянно сидит в своей комнате, отказывается от еды и не выпускает из рук свою собачку.

Мысли вихрями метались в голове хозяина. Управляющий немного помолчал и вдруг предложил:

– А может собачку…, того, ну голову…?

Сато завертел головой:

– В себе, не в себе…. Какое мне дело? Опять собачка…, ты же знаешь, что я не люблю всех этих собачек. Только этого мне ещё недоставало. Нет…, ни каких голов, никакой крови. Моё предприятие, не какой-то там дешёвый рёкан (япон. гостиница) и я вовсе не собираюсь заниматься благотворительностью, а уж тем более бесплатно содержать какую-то там девку, потакая её прихотям. В общем, так, она нужна мне в ближайшее время. Надо подложить её под этого Танако в качестве презента, да так, чтобы он как можно побыстрее явился к своим праотцам с блаженством на лице. Пусть она высосет из него остатки жизни. Так что иди и заставь её работать, а за одно…, ну так…, на всякий случай, подыщи замену. Но её не бить…, что бы ни единого волоса не упало с её головы, иначе я тебя самого отправлю дёргать за яйца этих богатых импотентов, и меня не интересует, каким образом ты будешь их вдохновлять. И помни о моём предложении, а то мне придётся подыскать более расторопного работника.

Посетитель склонился в поклоне и произнёс:

– Да, хозяин.

Произнеся это, Хори удалился, пятясь спиной к двери, так же тихо, как и появился. Господин Сато негодовал:

– Смотри-ка, какие нежности. Я даю им работу, достаток, вытаскиваю и отмываю от грязи. Подумаешь…, тоже дело. От неё не убудет, если даст потрогать за свои сиськи какому-нибудь клиенту с набитым кошельком. А всё потому, что я наверно сильно добрый, не такой как эти родители, которые сами приводят ко мне своих дочерей, умоляя принять какую-нибудь девку на работу, прекрасно осознавая, что со мной она не будет нуждаться ни в чём, что будет под защитой, и ни кто не сможет обидеть их девочек. А получив деньги, этих родителей уже перестаёт интересовать судьба их же детей. Потому вот я и страдаю, а надо бы быть жёстким, но не могу по своей душевной доброте. Может мне зачтётся, там на небесах. Как это ловко я придумал устранить этого Танако…, так что мне нужна Тай-Тикки, а с отрезанием головы я действительно погорячился, ну и хорошо, что они утонули, обойдёмся без отрезанных голов. К чему такая жестокость?

Подобные рассуждения успокоили господина Сато, он упоительно вздохнул и вскоре, под своё бормотание, негромко икнув, погрузился в лёгкий послеобеденный сон.

Что скрывали слёзы.

Человек, служивший в «Хоши» сопровождающим девушек, осторожно постучал в комнату Рико Хори, которая была чем-то вроде кабинета смотрителя, и попросив разрешения войти, заговорил вкрадчивым голосом:

– Господин Хори. Тай-Тикки хочет с вами поговорить. Она просит вас прийти к ней.

Хори удивлённо поднял глаза на служку и, помедлив, спросил:

– Вот как? Ну чего же она хочет?

Служка выпрямился и ответил:

– Она желает говорить лишь с вами, поэтому предмет разговора мне неизвестен.

Хори сжал губы в недоумении:

– А там не будет ни чего такого? В каком она настроении?

– Мне кажется, что мы вновь обрели нашу несравненную Тай-Тикки. Она подобна цветку….

Хори замахал руками:

– Хватит, хватит тут эпитетов. Подобна цветку…. В общем, я скоро буду, а пока наблюдайте за ней, мало ли что.

Как только за служкой закрылась дверь, господин Хори тут же подхватился, чтобы немедленно отправиться к хозяину. Потом схватил телефонную трубку, желая донести новость, но снова передумал, решив для начала выяснить причину неожиданных изменений в поведении Тай-Тикки. Поднявшись со стула, он несколько раз прошёлся по комнате, но так и не смог ответить себе, что могло произойти с девушкой, хотя единственная мысль несколько успокаивала его.