– Нет, мой фюрер. Я думаю, что мы не будем возвращать лодку по Северному пути, к тому времени, когда она достигнет Атлантики с Востока, наступит весна и военные действия активизируются. У меня есть некоторые мысли вернуть её в Европу, обогнув Южную Америку. Нужен тщательный анализ и прогноз оперативной обстановки на тихоокеанском и атлантическом участках. К тому же США собираются вступить с нами в войну, так мы им покажем, охладим их военный пыл. Я немедленно отдам приказ штабу о разработке плана относительно «Бетельгейзе».

– Нет! – вскричал Гитлер и отчаянно замахал руками, сжатыми в кулаки, – Нет, Дёниц, никакого штаба, слышите меня? Я уже не верю никому. Только вы сами, лично займитесь планом…, именно лично и лично мне его доставьте. Так будет спокойней. Имейте ввиду, мне не нужна операция ради пары выпущенных торпед в какой-нибудь баркас, к которому приделали гребной винт.

Гросс- адмирал продолжал стоять, и Гитлер как будто не замечал этого. Фюрер дышал тяжело и громко, раздувая ноздри.

– Скажите мне, кто командует лодкой?

– Корветтен- капитан Отто Рейнгхард, мой фюрер, – ответил Дёниц, намеренно опустив приставку «фон», зная некоторое раздражительное отношение Гитлера к этой прослойке нации, – Это достойный офицер, я знаю его лично. Женат на женщине фрау Рауваль…, по рекомендации комиссии по национальной этике, есть дети.

– Хорошо, адмирал, это очень хорошо. Дети…. Дети – это замечательно. Вот что…, представьте его к награде. Мне бы хотелось, чтобы вы лично контролировали этот проект. У меня есть все основания полагать, что за моей спиной происходят процессы, инициируемые людьми, которые давно уже похоронили Германию. Которые затаились подобно крысам и ждут момента всадить нож в спину нации, иначе говоря, предатели. И очень может так случиться, что они постараются воспользоваться «Бетельгейзе» в своих мерзких целях. Я уже распорядился беспощадно поступать с врагами Рейха, не взирая ни на какие заслуги. Мне стоило поступить подобно Сталину, вычистить из наших рядов сомневающихся, но я безоговорочно верил своим соратникам и вот теперь пожинаю горькие плоды своего доверия.

– К сожалению, мой фюрер, предатели были всегда, – согласился Дёниц.

Он всячески старался избегать подобных тем, собственно, как и разговоров о политике. Но Гитлер как будто не замечал отстранения адмирала от темы. Ему просто надо было выговориться.

– Я не перестаю удивляться, откуда у русских такое пренебрежительное отношение к истории? Ещё в 1939 году, на переговорах в Берлине, я предлагал Молотову разработанный Риббентропом план, где Россия могла с лёгкостью заполучить Ближний Восток с выходом к Индийскому океану и тем самым разрезать британскую империю, существенно ослабив её интересы в этом регионе. Но Сталин от чего-то выбрал себе в союзники этих англичан, которые всю жизнь, открыто ненавидят Россию, и я не сомневаюсь, что однажды наступит тот момент, когда они предадут Сталина и в очередной раз нагадят России.

Гитлер поднялся со своего места и внимательно посмотрел на адмирала. Форменный китель без погон смешно топорщился на нелепой фигуре.

Сгорбленной походкой, подойдя поближе, фюрер, несколько раз похлопал его по плечу, затем обернувшись в пол- оборота, не сводя с Дёница пронзительного взгляда, указав пальцем на белый квадрат экрана, произнёс:

– Поверьте мне, дорогой Карл, даже если через много лет, после того как мы уйдём, найдётся хоть один человек который задумается о превосходстве и избранности своего народа, значит наши труды были не напрасны. А я уверен, более того, я знаю, так будет! Пройдёт пятьдесят или сто лет и меня ещё вспомнят! Как вы думаете?