На первый взгляд, казалось, что дом- резиденция военного атташе на базе был пуст. Тем не менее, всё в нём жило и дышало какой-то секретной, очень скрытой жизнью. Где-то звонил телефон, и кто-то отвечал на него, распространявшийся запах кофе говорил о том, что его приготовлением занимался явно ни посол, и ни атташе. Незримое присутствие некоего количества людей ощущалось довольно явно.

Адъютант и Рейнгхард прошли в комнату. Невозможно было определить, существовало ли в этой комнате окно. Задрапированные стены и шторы создавали ощущение глухого замкнутого пространства. Не было ни портретов, ни фотографий, ни флагов, в общем, все те мелочи, которые сопровождают военную службу. На столе с зелёным сукном стояло магнитофонное устройство, мягко горела кабинетная лампа, там же была тяжёлая пепельница, с зажигалкой и пачкой сигарет с изображением верблюда. Капитан занял место за столом.

Адъютант пододвинул к нему магнитофон:

– Тут всё просто. Для начала прослушивания служит вот эта клавиша…, далее это «Стоп», вот сюда – это «Перемотка», так «Вперёд», а вот так «Назад». Но если будут затруднения, я рядом.

– Спасибо, офицер. Мне кажется, что вы и так увидите, если у меня будут, как вы говорите, затруднения. Вы появитесь тут ещё до того, как я решу вас позвать если понадобится помощь.

Казалось, адъютант даже не обратил внимания на колкость капитана, и вскоре удалился из комнаты, прикрыв за собой дверь. Рейнгхард остался один и не сводил взгляда с устройства. Ему просто не верилось, что посредством какой-то там кнопки он может услышать голос Саши. Он осторожно присел на стул перед магнитофоном, оставленным на столе, и ещё долго не решался включить его. Наконец дрожащей рукой он заставил себя нажать кнопку воспроизведения звукозаписи и сразу же погрузился в далёкий мир своей Родины. Катушки с плёнкой закрутились и послышались голоса.

– Алекс…, Алекс…, сейчас же подойди ко мне.

Тут же стал звучать мужской голос:

– Фрау Рауваль, как вы себя чувствуете?

– Спасибо, всё хорошо. Алекс…, ну, где же ты проказник. Хельга, приведи своего брата ко мне, Господи, несчастье моё.

– Замечательно, – опять зазвучал мужской голос, – Тогда я бы просил сказать вот сюда несколько слов. Это послание вашему супругу. Но прошу вас не забывать, то, о чём мы с вами договорились, ничего лишнего и воздержитесь называть имена. Прежде чем эта запись попадёт к вашему мужу, она должна проделать долгий путь. Есть риск, что плёнка может попасть в нехорошие руки, конечно, мы постараемся этого избежать, но тем не менее. Я оставлю вас, чтобы ни мешать, но поторопитесь, у нас мало времени.

Зазвучали удаляющиеся шаги, скрип и звук закрывающейся двери. Теперь он слышал лишь учащённое и волнительное дыхание Саши.

Потом она откашлялась и заговорила:

– Дорогой, От…, мой супруг! Я очень счастлива, что появилась такая возможность послать тебе весточку. И всем этим я обязана двум господам, внезапно появившимся в нашем доме. Мне хочется им бесконечно доверять, я уверена, они хорошие и добрые люди. Ты не представляешь, как трудно сейчас мне. От тебя нет известий, по радио говорят одно, возвращаются фронтовики, и я узнаю совершенно другое. Нас обманывают. А как же обещания о незыблемости Рейха. Я очень беспокоюсь за наших детей, добрые и милые малыши, сейчас Хель…, то есть дочке пять, а сынишке три, ты же их почти не видел. Что ещё сказать? Ты должен знать, что мы ждём тебя. Я люблю тебя и….– теперь отчётливо было слышно, как она плакала. Потом собравшись с силами, произнесла, — Твоя жена.

Далее голос её задрожал и запись прекратилась. Рейнгхард сидел теперь как парализованный. Плёнка кончилась, и полная катушка бешено закрутилась на устройстве, но скоро остановилась. В комнату вошёл адъютант.