– Хочешь сказать, что мне тоже путь в аэропорт заказан?

– Думал, что ты знаешь, поэтому и приехал на “Юпитере”. Зато машинку обновили, тоже хорошо.

– И не поспоришь. А про самолёты печально, на машине в Сибирь долго добираться.

– Ну, как говорится, судьба такой, ничего не поделать.

– Придётся смириться. Ты вот скажи мне, как на духу, сколько весит этот грёбаный доспех?

– Какая тебе разница? Справишься.

– И всё же?

– Точно не скажу, скорее всего полтонны, как ты и предполагал, но для тебя это не проблема, выдюжишь.

– Охренеть не встать! Я как в этой груде металлолома драться буду?

– Зря себя накручиваешь, – хмыкнул отец. – Сядет на тебя, как родной. Ты же с шашками тяжеленными нормально справляешься?

– Вроде неплохо, – согласился я.

– Ну вот и с ним справишься. Пора переходить на следующий уровень, Дим.

– Пап, можно ещё одну просьбу?

– Да, конечно.

– То, что меня зовут Дмитрий Михайлович Строгонов, знает лишь ограниченный круг друзей, а вот как Павла Петровича Бестужева знают многие, в том числе император Иван Седьмой.

– Понял тебя, на людях буду называть Павлом Петровичем. Немного обидно, но когда-то и я был в твоей шкуре.

– Ты тоже сбежал из дома и взял другое имя? – я просто охренел, вот это да! А я нигде подобную информацию раньше не встречал.

– Не совсем так, – отец покачал головой и замолчал.

Меня раздирало изнутри спросить, что же он имел ввиду? Может тут как раз кроется великая тайна, как он стал паладином? Я старательно сверлил его взглядом, ожидая продолжения, но он явно ничего рассказывать на эту тему не собирался. Сначала просто смотрел на пролетающий за окном пейзаж, потом уткнулся в телефон. Вот же чёрт! А куда мне теперь прятать этого любопытного червячка, который проедал мне мозг?

– Так ты встречался с императором? – внезапно спросил отец, когда я уже подумал, что мы теперь будем молчать до самой Москвы. Я аж подпрыгнул от неожиданности.

– Ну да, и не раз.

– Был на официальном приёме? Или видел его в Большом театре?

– И то, и другое, а ещё и третье, четвёртое, – я сделал невозмутимое лицо и уставился в окно. Вот пусть теперь он помучается, гадая насколько я тесно связан с монархом.

– И? – теперь он сидел и прожигал меня взглядом, а я торжествовал. Ну что, получил?

– Да так, ничего особенного, – сказал я, пожав плечами. И, естественно, выдержав перед тем, как продолжить, издевательски длинную паузу. – Спас его жизнь уже три раза.

Глаза Михаила Фёдоровича округлились, как у совёнка. Не дождавшись продолжения повествования, он не выдержал и заговорил первым.

– И когда ты всё успеваешь? Что там такого произошло в Москве, пока все смотрели балет по телевизору?

– Я же говорю, ничего особенного, – я старательно корчил невозмутимую рожу, словно у меня спрашивают, как я покупал продукты на рынке. – Попытка переворота, совершённая недальновидными тёмными, которые не рассчитывали на моё вмешательство. Огребли и отползли, сейчас всё тихо уже.

– Если ты мне сейчас же не расскажешь, я тебя придушу!

По лицу отца было сложно определить, говорит он серьёзно или всё-таки в шутку. Не физиономия, а древний камень. Ведь умеет же! Мне надо тоже поучиться, пока что у меня уровень подмастерья. Пытаясь уловить на его маске хоть какие-то следы эмоций, я для себя сделал вывод, что про убийство он говорил не серьёзно, а вот немного придушить для отрезвления разума вполне может.

Ладно, покажу пример, как правильно надо удовлетворять любопытство, может он тогда тоже перестанет шифроваться? Я примирительно выставил ладони вперёд, рассмеялся и начал вещать. Отец то расширял глаза, то качал головой, а иногда даже закрывал лицо рукой. Наконец я закончил и испытывающе смотрел на него, в ожидании ответа на ранее поставленный вопрос.