– Том. – Начал я с серьезным лицом, как только мама ушла. – А ты знаешь, что будет, если лизнуть бычьи яйца?

– Отвали. – Буркнул Томас, уткнувшись в свою тарелку.

– Хотя стой, кто тебе это рассказал? – он всё-таки спросил об этом через минуту.

– Оливер.

– Когда успел? Мы же с тобой везде вместе ходим. – Он уставился на меня, как на профессионального лжеца. Чует подвох.

– Ты сидел дома, потому что разбил коленку, мама не разрешила тебе гулять. – Я максимально гордо посмотрел на него.

– А, точно. С ним больше не общайся. – С Оливером и Рори я познакомлю вас немного позже. Том сделал безразличное лицо.

– Ты тоже с ним общаешься, дурень. И кстати, почему ты мне указываешь?! – Тут я чуть не взорвался. Смотрю на брата с таким недовольством, как на тушёную капусту.

– Я старше и могу тебе указывать. И да, я тоже общаюсь с Оливером. Но на тебя он плохо влияет, а на меня нет. У меня иммунитет на идиотов. Я же с тобой живу. – Томас научился затыкать мне рот ещё в дошкольном возрасте. Мы нахватались такой манеры общения от старших ребят, которые живут на нашей улице. Кстати, это наше последнее свободное лето, в сентябре идём в школу, и наш словарный запас пополнится новыми ругательствами.

– Как ты меня назвал? – Я на грани.

– Идиот. Ты самый идиотский идиот из всех идиотов на этой планете. – Огрызнулся брат.

Всё. Острая потребность отомстить не заставила себя ждать. Я не особо злился, просто захотелось швырнуть в Томаса чем-нибудь. Даже не думая, я взял тарелку и выплеснул ещё тёплый оранжево-жёлтый суп на своего брата. Каша, в которой ковырялся брат, оказалась у меня за воротником. Я кинул в него кусок хлеба, он высыпал мне в волосы соль. Мама зашла в кухню в тот момент, когда я сильно ударил Тома ложкой прямо по лбу. Мы оба и половина всего пола в маленькой кухне были заляпаны всем, что только было на столе. У нас под ногами валялся размокший хлеб и банановые сконы (такие печенья-булочки), каша размазана по стульям, стол в разводах супа. Первым делом мама приложила пакетик со льдом к красному пятнышку на лбу брата и заставила меня просить за это прощение. Я сквозь зубы процедил "прости".

На этот раз виноватый взгляд не помог избежать наказания. Сначала нас, естественно, строго отчитали прямо на месте преступления. А перед тем как простоять ровно 40 минут каждый в своём углу, мы смыли с себя еду и переоделись. Периодически мама приходила и смотрела на нас. Видимо, чтобы напомнить, как сильно мы виноваты. Я и Томас уже прекрасно знали, что освободиться, досрочно не получится.

– Я слышал, как тебе влетело. – Я просто не мог молчать, желание поиздеваться над братом разрывало изнури.

– Заткнись. Ты сам знаешь, что я не ем утром. – Сердито буркнул на меня мальчишка.

– Не удивительно, ты же приёмный. – Улыбаюсь своей шутке.

– Тогда и ты тоже, идиот. Мы двойняшки, а значит, родились одновременно. – Том закатил глаза.

– Ой, отстань. Умник.

– Конечно, я умный. А ты – нет.

– Я тебя сейчас снова ложкой ударю!

– Только попробуй. И где ты возьмёшь ложку? Я же сказал, что ты тупой.

– А ты зануда! – Пока стояли в разных углах, продолжали обзываться, но уже шёпотом. Был риск, что мама услышит и даст по ушам, но закрыть рот было просто невозможно. Для нас это обычное общение. Со временем это тоже не изменилось.

Наказание окончено. Казалось, эти 40 минут тянулись вечность. За это время я всё-таки успел рассказать Тому, какие на вкус бычьи яйца.

Мама моет полы.

На пальцах осела ржавая пыль после того как мы притащили в дом грязный футбольный мяч со двора. Мама опять отругала нас за разводы песка на только что вымытом полу и несколько раз легонько шлёпнула мокрой тряпкой по рукам. Это совсем не больно. Наоборот, нас веселят брызги мыльной воды, что разлетаются во все стороны. Мы с визгом бежим на второй этаж, громко топая босыми ногами по высоким деревянным ступеням. Мама улыбается.