Стало ужасно обидно, что поблизости не оказалось ни одного свидетеля. Но ничего, внукам расскажет. Внуки поверят и этого достаточно.

Кто-то склеил ласты… Резиновым клеем… Намертво! Зачем он это сделал – непонятно.

Ласты были совсем новые и о том, чтобы их выбросить, не могло быть и речи. Скорость они позволяли держать приличную. Но это раньше. А теперь даже просто держаться на воде стало затруднительно, а вместо ускорения наблюдалось замедление. При этом высвободившаяся нога стала форменной обузой для пловца, так как возникли проблемы с прямолинейностью хода. Найти же нужный баланс между ногой, обутой в склеенные ласты, и необутой не получалось. Единственным способом решения проблемы виделась склейка ещё одной пары ласт с обуванием пустой ноги наподобие первой.

После того, как пара ласт была найдена и склеена, встал вопрос об удалении лишнего. И пловец решительно взялся за нож. Он чистил и скоблил, подрезал и снимал фаски. И своего добился: ласты стали как новые. Только в два раза толще. Конечно, гибкость была уже не та, зато добавилось жёсткости. Как-то это скажется на мореходных качествах?

Вошёл в воду и поплыл. Скорость несколько снизилась, зато с направлением движения стало всё о'кей. И это было просто супер!

При всей недоверчивости и своенравности Дуся была всеобщей любимицей. А уж у Михаила Петровича – в особенности. Хвостатое четвероногое существо не переставало радовать своими затеями и приключениями, шалостями и проказами.

В тот день её что-то долго не было видно и Михаил Петрович отправился на поиски. У кошек своя жизнь и очень легко можно обнаружить завзятую домоседку где-нибудь на соседней улице, в компании каких-то сомнительных мурлыкающих личностей. Но в этот раз далеко ходить не пришлось.

Дуся чем-то занималась прямо за забором. Приглядевшись, Михаил Петрович понял: она поймала мышь и теперь с ней играет. Впрочем, это по её понятиям она играет, а для мыши игры закончились в тот самый миг, когда её настигли острые когти страшного врага – кошки.

Мышь была маленькая и безобидная. Вид у неё был совершенно измученный. Но она ещё шевелилась, и даже пыталась убежать, чем приводила свою мучительницу в полный восторг. Наконец, наступила развязка, но не такая, как можно было подумать: мышь, ошалев от свалившейся на неё напасти, приблизилась к большому дереву и… поползла вверх.

Она ползла, ползла и заползла на четырёхметровую высоту, прижалась к стволу и замерла.

Что же будет дальше? Михаил Петрович с интересом наблюдал за Дусей: полезет за своей жертвой или нет?

Однако, Дусю несколько обескуражило такое развитие событий. Она не стала кидаться на дерево (что при других обстоятельствах сделала бы охотно), а просто ходила вокруг да около и поглядывала на несчастную мышь, в ожидании неминуемой гибели вцепившейся лапками в кору вековой ели.

Время шло, а мышь словно уснула. Стало ясно: падать в объятия своей мучительницы она не собиралась. И кошка, то ли наигравшись со своей жертвой, то ли просто потеряв к ней интерес (как к объекту, переставшему подавать признаки жизни), всё чаще переключала своё внимание на бабочек и кузнечиков.

Михаил Петрович не стал дожидаться трагической развязки: взял Дусю на руки и отнёс домой. Та не возражала, потому что дома стояла миска с качественным кошачьим кормом. Что стало с мышью – неизвестно. Минут через двадцать Михаил Петрович дошёл до того дерева, но на нём уже никого не было. И на земле – тоже.

Иван Павлович был обуреваем бесами. Их было великое множество, причём возникали они по поводу и без, в любое время дня и ночи, независимо от времени года и состояния погоды. Иногда казалось, что они в каждом углу, под диваном, под кроватью, на шкафу и в тумбочке. Маленькие вертлявые существа с рожками и хвостиками, поросшие редкой шерстью и копытцами вместо пальцев злорадно ухмылялись при каждой неудачной попытке Ивана Павловича достать их палкой или веником. Особенно усиливалось вторжение поганцев по праздникам, отмечаемым непременной в таких случаях чарочкой-другой высокоградусного напитка. Причём возникали они не сразу, а по мере приближения отхода ко сну.