Мы с Робертом занимаемся сексом. Качественно и строго в определенной последовательности, будто раскрашивая картину по номерам, так что в финале оба испытываем удовлетворение. Эта рутина захватила нас уже много лет назад. Секса со временем стало меньше, еще меньше его стало после рождения Уилла, и как бы ужасно это ни прозвучало, когда мы заканчиваем, я мысленно вычеркиваю секс из своего списка дел на эту неделю.

Роберт идет в туалет вслед за мной, и в свете ночника я вижу, что в спальне не прибрано, а корзина для грязного белья переполнена. Внизу ситуация не слишком отличается. Этот факт, и то, с каким раздражением Роберт отреагировал, когда я напомнила ему постирать физкультурную форму Уилла, и общая атмосфера обиженной отстраненности, которая окутала нас, заставляют меня задуматься о том, настолько ли Роберт счастлив, пребывая в роли домохозяина во второй раз, насколько был счастлив в первый. Но этот договор мы с ним заключили много лет назад. Он мечтал об этом большом доме, но позволить себе его покупку мы смогли только благодаря моей работе. Возможно, нам стоит подумать о том, чтобы нанять уборщика, но это выльется в дополнительные расходы.

В последние дни между нами постоянно какие-то трения, и я не могу с уверенностью сказать, когда это началось. Но сейчас я тоже чувствую раздражение по отношению к нему. Я сделаю уборку утром. Что угодно, лишь бы закрыть эту тему. Хотя меня не отпускает вопрос – почему именно женщина всегда должна приводить дом в порядок. Но сейчас мне нужно отоспаться за весь этот безумный день.

Я не спала. К половине пятого я все еще не сомкнула глаз, а когда забрезжил рассвет, забылась на пару часов, пока в семь утра домашний шум не выдернул меня из кровати. Поэтому в три часа дня, когда мы собираемся к соседям на барбекю, я уже основательно измотана.

– Эмма, ты выглядишь усталой! – вместо приветствия произносит Мишель, открывая перед нами дверь, и мне очень хочется ткнуть чем-нибудь в ее сияющие, безупречно накрашенные глаза.

– Непростая выдалась неделька, – отвечаю я, – и со сном не очень.

– А ты пробовала ромашковый чай?

– Нужно попробовать, – вежливо киваю я. Мишель – одна из тех женщин, у которых полно советов по любому поводу, и по большей части эти советы совершенно бесполезны. Надеюсь, не придется и в самом деле прибегать к этому средству.

Мишель проводит нас через кухню, двойные двери которой распахнуты прямо в их красивый сад.

– На мой взгляд, чай помогает, – оглядывается на меня Мишель. – Если плеснуть туда немного водки.

Я пропускаю Роберта вперед – мы выходим в сад, чтобы присоединиться к остальным гостям. Школьная банда. Больше друзья Роберта, нежели мои, хотя как он любит подчеркивать, «девочки» всегда зовут меня на коктейли и на ужины и предлагают сходить в театр, но со своим десяти-двенадцатичасовым рабочим днем я редко когда могу принять подобное приглашение.

– Мэтью прыгает на батуте. – Мишель заботливо кладет руку на плечо Уилла, и мне приходит в голову, насколько тесно они все здесь спаяны. Вместе водят детей по кружкам после школы, подменяют друг дружку, когда визит к парикмахеру мешает вовремя забрать ребенка, и все в подобном духе. Об этой стороне жизни Роберта я знаю совсем немного.

– А в том холодильнике у теннисного стола – «Фрут-Шуты»[2].

– Хитро придумано, – говорит Роберт.

– Мы достаточно возимся с ними в течение недели, разве нет? – ухмыляется Мишель, вручая ему бутылку пива.

– И то верно. Как вы справились с последним заданием по орфографии?