Очередное воспоминание нашептывает о себе в моей голове, которая полнится его затхлым и сырым дыханием. Мы с Фиби спускаемся по лестнице в тот последний день, в руке у меня зажата открытка на сороковой день рождения матери. Мой взгляд скользит по телу – школьный джемпер одет наизнанку.

Еще разок наскоро чмокнув вернувшегося Уилла, я устремляюсь в коридор, чтобы там переодеть свитер как следует. Что-то со мной сегодня не так. Дело не только в усталости. Числа. И не в одном Уилле. Разбитые молочные бутылки. Тут что-то другое. Сука. Порезанная шина. Я устала, и терпение мое лопнуло, но дело все равно не в этом. Наизнанку. Меня охватывает тихий ужас. Она в больнице. Мой день рождения приближается. Фиби была права. Я боюсь. Я не хочу быть как она. Не хочу совершать то, что она совершила. Не хочу сойти с ума, как она. Не хочу, чтобы во мне была дурная кровь.

Миновав спортивную площадку, я направляюсь к машине, как вдруг у себя за спиной слышу знакомый голос:

– Поторопись, Мэтью, не копайся. Не то я опоздаю на йогу. И бога ради, заправь свою рубашку, Бен.

Метнувшись за дерево, я наблюдаю за тем, как Мишель суетливо затаскивает двоих мальчишек в школу, а затем, взглянув на часы, прямо по бордюру спешит обратно к своей машине. Я остаюсь в своем укрытии еще на пару мгновений. Мэтью побежал прямиком в школу, а вот Бен медлит, шатаясь между двумя входами в здание, которые сто лет назад отделили мальчиков от девочек.

– Прошу прощения, – обращаюсь я к доброжелательной женщине у ворот. – Я оставила ключи от машины в школе.

Она не оборачивается, чтобы удостовериться, что я вернулась в здание. Что не может не радовать. Потому что идти туда я как раз и не собираюсь.

Вздрогнув, я просыпаюсь, не имея ни малейшего понятия, ни где я, ни даже кто я. Яркий свет. Жесткое сиденье. Мерцающий экран компьютера. Вот дерьмо. Я молниеносно выпрямляюсь. Работа. Я нахожусь на рабочем месте. А когда? Какой сегодня день? Который час? Это мне снится? Не дав мне времени собрать мысли в кучу – клиент на двенадцать тридцать отменился, так что я решила воспользоваться образовавшимся окном, чтобы разобраться со счетами, как я теперь понимаю, – и отлепить пересохший язык от нёба, сквозь туман моего недопонимания доносится голос:

– Эмма? – Энгус Бакли, старший партнер, мой босс, стоит в дверях моего кабинета, и вид у него озадаченный. – С тобой все хорошо?

– Да. Да, прошу прощения. Все нормально. Просто задумалась.

– А мне показалось, ты спишь.

Его короткий смешок сигнализирует о том, что Энгус вовсе не уверен в обратном.

– Мне нужно было размять шею. Пыталась купировать головную боль. Чем могу быть полезна? – Невзирая на то, что я до сих пор не вышла из этого отвратительного, зыбкого состояния между сном и явью, я ослепительно улыбаюсь.

– Паркер Стоквелл. Хочет подкинуть нам еще работенку в коммерческой сфере. Предлагает встретиться за ужином в четверг. Нам троим. Он заказал столик в Элдерфлауэр Гарден.

– Нужно поговорить с Робертом… – Я замечаю, как мрачнеет босс. – Но я уверена, что проблем не возникнет, – бодро заканчиваю я.

– Отлично.

Чудесно. Вечер в обществе Паркера Стоквелла. Едва за Бакли закрывается дверь, я снова откидываюсь на спинку кресла, прекрасно сознавая, что Стоквелл – наименьшая из моих проблем. Я заснула на работе. Когда смысл случившегося доходит до меня, сердце пускается в галоп. Это уже хуже, чем тогда, в машине. Тогда по крайней мере я приняла осознанное решение закрыть глаза. На этот раз я работала. А потом – просто вырубилась. Погасла, как лампочка. Как долго я проспала? Сейчас двадцать минут второго. Значит, я пробыла в астрале около получаса. К счастью, больше никому не пришло в голову заглянуть ко мне в кабинет. Даже не знаю, что подумала бы обо мне Розмари после инцидента с диктофоном.