– Он художник, – сказал мальчик рядом с ней.

– Он несет красоту в мир. Он рисует звуками, а не красками! —

Тогда Роберту пришло в голову. Возможно, искусство – это нечто большее, чем просто краски на холсте или мазки кисти на стене. Возможно, музыка тоже была искусством, языком, понятным сердцам и душам. Он посмотрел на лица вокруг себя, освещенные радостью, которую пробудил музыкант. Внезапно он почувствовал внутри себя страстное желание внести свой вклад, использовать свои собственные навыки, быть частью чего-то большего, чем он сам.

Когда затихли последние ноты и воздух наполнили аплодисменты, Роберт впервые почувствовал прилив надежды. Возможно, ему не нужно было быть художником, не в том смысле, в каком был музыкант, но, возможно, только возможно, он смог бы привнести в мир свое собственное уникальное искусство. Он не был уверен, каким образом, но чувствовал вдохновение, побуждение исследовать, открывать для себя, какие дары он мог предложить.

Последние ноты скрипки разнеслись по поляне, отвлекая Роберта от его размышлений. Пошел дождь, сначала мягкий, а затем перерос в непрерывную морось.

Дети, вырвавшись за пределы домов и зонтиков, носились по поляне, их смех звучал мелодично на фоне падающего дождя. Они были так счастливы, их смех был заразителен.

Радость была незамутненной. Простые радости детей тронули сердце Роберта. Он обнаружил, что присоединяется к их игре, игривому танцу под ласковым дождем. Это было освобождение, радость, о которой он давно забыл.

Они шлепали по лужам, перепрыгивая через них с детской самоуверенностью. Дождь освежал, смывая любые остатки уныния, которые могли остаться. Роберт обнаружил, что кружится вместе с детьми, и радость, которую они испытывали, каким-то образом что-то изменила внутри него.

В их смехе было что-то чистое и честное. Это напомнило ему, что счастье не в том, чтобы найти что-то грандиозное или зрелищное

Тихий стук дождя превратился в непрекращающийся ливень, создавая симфонию звуков в лесу. Воздух пах свежестью и чистотой, и мир, залитый серебристым светом облачного неба, казалось, приобрел спокойную, почти мистическую красоту.

Роберт, чьи копыта были покрыты грязью, а плащ намок от дождя, тащился по тропинке, неся в себе новую легкость. Воспоминание о радостном танце детей под дождем было все еще живо, напоминая о простых удовольствиях, которые он открыл для себя.

Когда он неторопливо пробирался через лес, в воздухе разносился восхитительный аромат, притягивающий его чувства, как теплое объятие. Запах свежего хлеба, насыщенный аромат, который нес в себе обещание комфорта и удовлетворения, манил его ближе к источнику.