Парень бесстрашно выглянул за стену и тут же отпрянул обратно, когда снизу густо полетели стрелы.

– Ну, ребята, лезет их тьма-тьмущая! – покачал головой он, перехватывая полуторный меч обеими руками. – Повеселимся!

– Не твой родственник, Фред? – осведомился Дагна, глядя, как уже в десятке мест орки успели долезть до края стены, и теперь с воинственными криками бросались на защитников. – Тоже весельчак, как я вижу! Приготовиться!

Егерь только хмыкнул и спустил тетиву, сбивая выпрыгнувшего между зубцов врага вниз со стрелой в глазнице.

– Не обращайте внимание, сэр! Придурок, бесова мать… – извиняющимся тоном произнес широкоплечий, подскакивая к одному из зубцов, на который уже забирался новый враг, и широким ударом снес ему голову, едва та показалась над каменной кладкой. – Дали боги братца…

В это время Олаф наконец-то раздул войлок. Веселый огонек быстро охватил весь комок, и Роб, подхватив его, швырнул вниз.

Вспышка и последовавший за ней дикий рёв снизу возвестил о том, что смола еще не успела окончательно загустеть и вспыхнула, как надо.

– Это же ты валишь орков хоть с оружием, хоть без, как демон из бездны? – не унимался высокий, вытянув в сторону дварфа окровавленный меч.

– И откуда ж вы тут такие взялись? – проворчал Дагна, торцом щита раскалывая череп очередному орку, и крикнул. – Роб, Олаф! За копья! Одного за раз!

– Сделаем, мастер Дагна! – гаркнули ветераны Неревальда и, подхватив оружие, встали на изготовку.

– Да нас третьего дня привезли! – отозвался широкоплечий, принимая на свой меч прыгнувшего на него бронзовокожего и тут же стряхивая труп с клинка. – В остроге сидели. В столице.

– Ну, сам знаешь, как бывает! – подхватил высокий, кружась по стене и сбивая еще одного противника, тут же переключаясь на следующего. – Либо клетка, либо на войну. Мы воевать привычны, а вот в застенках нам неуютно! Про тебя еще в обозе рассказали, когда в Цитадель везли! Мол, в Тринадцатых Вратах долгобородый лютый имеется! Ну мы и напросились сюда!

– Береги дыхание, брат! – предостерегающе крикнул широкоплечий, когда разъяренные орки полезли будто муравьи. Защитников было слишком мало, а участок слишком велик, чтобы поспеть везде и всюду. Спасало только то, что стена была неширокой, чуть более трех метров, а потому, чем больше врагов залезало наверх, тем больше они мешали друг другу. Орков было так много, что нечего было и думать о том, чтобы разрубить железные крючья и сбросить вниз якоря и лестницу. Все силы дварфа и его отряда уходили на то, чтобы сдержать эту, кажущуюся бесконечной, атаку.

Хлопали тетивы егерей, каждый раз обрывая еще одну жизнь, били копья здоровяка и рябого, на этот раз без труда пробивая кожаные доспехи и кольчуги. Братья носились от зубца к зубцу, вступая в короткие схватки с теми, кто успел забраться на стену. Дварф же стоял скалой у лестницы, встречая панцирников ударами своего топора. Трупы орков сыпались частым градом под ноги ревущим от бессильной ярости сородичам.

Не прошло и пяти минут, как враги внезапно кончились. Больше никто не стремился лезть наверх.

Трижды протяжно затрубил рог.

– Отходят! – возвестил Фред, осторожно выглянув за стену. – Отбились!

Аэсон шумно выдохнул и уперся руками в колени, переводя дух.

– Затащите абордажные крюки наверх, парни, – обратился к двум братьям Дагна, разрубая, наконец, крюки штурмовой лестницы, и повернулся к тяжело дышащим копейщикам. – Делайте, ребята!

Роб и Олаф уже отыскали слегка обгоревшие рогатки и, привычно упершись в край лестницы, пыхтя от напряжения, столкнули ее вниз.

К братьям присоединились Фред и Аэсон, попутно выискивая в обгоревших перевернутых бочках целые стрелы, чтобы пополнить вновь опустевшие колчаны.