Бессистемная отладка. Адаптация Тимофей Царенко

1. Глава 1

Посвящается всем людям, благодаря которым я пережил время интересное время написания этой книжки. Народ, вы круты!

Посвящается моей маме, которая все равно не прочитает эту книгу, а при случае сожжет ее на костре.

Также огромная благодарность всем, кто, часто не по своей воле, отдали для этой книги слова, лица, и характеры. 

— А может, порталом? 

— Нет! 

— А может, лошадей купим? 

— Нет, я не люблю конину! 

— Ну, тогда медведей или рысей каких-нибудь? 

— Элспер! Черт возьми, хватит ныть! Я сказал «идем пешком», значит, идем пешком. Это не обсуждается. 

— Ну а припасы мы откуда доставать будем? 

— И ты туда же, Моргенханд. Бля, мы вышли из города три часа назад! Элспер ноет, что ей идти влом, ты меня за идиота держишь, Дуболом с Огурцом обсуждают план тихо меня оглушить и добраться до места порталом, забывая, что у меня очень хороший слух. Бери лучше пример с Венсера, он всю дорогу пялится на задницу Элспер. Или с Леголаса, он вообще ни о чем не думает. 

— Но... 

— Морген, ты забыл о трех вещах. Во-первых, деньги тут плачу я! Или мне объяснить основы капитализма в матерно-прикладной форме? Во-вторых, я повторюсь, хватит меня держать за идиота. Ты думаешь, я не предусмотрел, как обеспечить наш поход? В-третьих, я сейчас читаю забавную вики-статью о всевозможных способах казни. Там их больше трех тысяч штук. И как минимум треть из них я могу повторить в походных условиях! 

— Что за статья? — всполошился Фауст. 

— Сейчас кину ссылку в личку. Легендарный отряд приключенцев, мать вашу! Привал, а то мы никуда не дойдем. 

Народ недоуменно остановился в самом центре поляны. 

— Так, объясняю по порядку, для тех, кто в танке. Идем мы пешком потому, что мне охота попутешествовать. С детства любил походы. И вообще — надо. А имперская армия от нас никуда не убежит. Хотя я на их месте попытался бы. Что касается быта, сейчас Стив покажет фокус. Ассистирует Кошмарик. Дамы могут ехать на животных, где вы их достанете, меня не волнует. Можно, наверно, обратиться к нашим магам. Стив, жги! 

Призыватель взмахнул рукой, крикнул заклинание, и в воздухе загорелась пентаграмма, плавно опускающаяся на землю. В ней через пару минут возникла трехметровая каменная горгулья в окружении корзинок и свертков. Окинув нас взглядом и ощутимо посерев при виде истекающего слюной Кошмарика, она начала споро обустраивать лагерь и раскладывать еду. 

— Стив! А что ты ей заплатил, чтобы такого эффекта добиться? Я всегда считал, что демоны, ну, максимум телохранителями могут быть. 

— Заплатил? Ну не то чтобы заплатил... Я ей пообещал, что не буду ее отдавать Кошмарику... — хруст и громкий визг прервали его монолог, — ...часто, если будет себя хорошо вести. Так что, если вдруг какие-то претензии и пожелания, вы не стесняйтесь. Все будет в лучшем виде. 

Народ начал располагаться, а я отошел к развесистой ольхе на краю поляны и прижался спиной к теплому стволу. 

Солнце клонится к закату, в лагере народ шумно обустраивается, словно на пикнике. Какой там военный поход? Детский сад на выезде. Потянуло дымом разжигаемого костра. Откуда-то с края поляны раздалось горловое пение Фауста. Видать, что-то магичит. Я сильнее прижался к дереву, как в детстве, пытаясь запомнить рельеф коры под руками и впитать живое тепло каждой клеточкой тела. 

В какой-то момент я понял, что словно тону в теплой воде. Перед глазами замельтешили разноцветные всполохи, и восприятие изменилось.

Что такое быть лесом? Дышать миллионами листьев. Смотреть миллионами глаз. Ощущать миллионами рук. И петь. Петь бесконечно красивую и тягучую песню, в мелодию которой одинаково стройно ложатся и предсмертный хрип, и яростный клекот. И шелест травы, и плач. И тишина.

Что-то привлекло мое внимание. Что-то выбивающее из общей гармонии жизни и смерти. Словно черная клякса на пастельном пейзаже. Пустота, жажда. 

Я открыл глаза. Ощущение леса никуда не делось, но сильно поблекло. Я повел головой из стороны в сторону, разминая шею, и неожиданно для себя точно ощутил направление «пятна». Попытался встать. Но вдруг понял, что руки прилипли к стволу дерева. Осторожные и не очень попытки освободиться ни к чему не привели. Начиная паниковать, попробовал обернуться. Тело скрутило болью, но трансформа не началась. Да что же это такое! Снова начало наваливаться ощущение безмятежности и покоя. Тут уж паника накрыла меня всерьез. Не хочу прорастать корнями! Очередной рывок, и с громким треском ладони оторвались от поверхности дерева. Как оказалось, лопнула кожа. Со странным чувством ужаса и облегчения я смотрел на освежеванную руку. Опасливо оглянулся на ольху, на окровавленные следы на ее стволе. Вот так люди и становятся дендрофобами. Теперь еще Буратино ночами будет приходить... 

— Селена! Душа моя, спали, пожалуйста, вон ту ольху к чертовой бабушке. 

— Легко. А тебе зачем? 

— Скажем так, это дерево вызывает у меня устойчивую неприязнь. 

Магиня подошла ко мне, скептически оглядев зарастающие руки и кровавые пятна на дереве. 

— Умеешь ты влипать в неприятности, Филин. 

— Не говори очевидных вещей. Что это было? 

— Ну, если бы рядом был друид, я бы предположила, что к тебе применили какое-то заклинание, чтобы убить. Но о таких заклинаниях я никогда не слышала. Что ты ощущал? 

— Что корнями прорастаю. Спали его, в общем. Слушай, есть еще вопрос. Если где-то обнаруживается непонятная хрень, как надо реагировать? 

— Филин, ты меня удивляешь, — в руках Селены начал разгораться огонек — Любая непонятная хрень — это в первую очередь экспа или лут. 

— А если она нас того, на лут и экспу? 

— И это мне говорит человек, распиливший пополам континентального монстра? 

— Ну, мне было страшно! Защити меня, повелительница огня! — с этими словами я зашел за спину Селены и положил руки ей на талию, зарывшись лицом в волосы. Огнешар прошел мимо дерева и умчался куда-то за горизонт. 

— Филин, ты допрыгаешься с твоими замашками! 

— Какими?

Магиня обернулась ко мне лицом:

— Я тебя скоро изнасилую! 

Я прижался щекой к ее щеке и прошептал в аккуратное ушко: 

— В ваше пламя, королева,
         Я готов смотреть веками 
         Сердце будет мотыльками. 
         Лететь в пламя огоньками,
         Потеряв пути назад... 
 
 

Селена проникновенно заглянула мне в глаза. Верхние пуговицы блузки расстегнулись сами собой. 

— А к чему ты мне задал вопрос? Про непонятное? 

— Судя по моим ощущениям, недалеко отсюда какое-то скопление магии смерти. 

Мои руки расстегнули блузку уже до пояса, под ней не было никакого белья, и груди волшебницы прикрывала только натянувшаяся ткань. Я провел ладонью от шеи до животика, игриво коснувшись соска. 

— Ты уверен в этом?

— Абсолютно, в двух километрах буквально какая-то гадость.

Расстегнулась верхняя пуговица на кожаных лосинах. Я прильнул губами к шее Селены. Ее взгляд затуманился. 

— Мигающий данж! 

— Что? — мои руки уже лежали на ее груди. 

— По всем картам в этой области нет ни одной локации тьмы, а значит, рядом с нами мигающий данж, он постоянно возникает в разных местах. Самые ценные сокровища обычно там. 

Пока Селена говорила все это, ее руки споро застегнули брюки и рубашку, а я оказался ласково, но твердо отстранен. 

Я проклинал свой длинный язык, злоебучий лес-убийцу, непонятный данж и свою жизнь. В голове промелькнула мысль, что насиловать мага огня уровня Селены — это способ утилизации бренной тушки. Причем один из самых экономичных. Скорее всего, даже пепла не останется. 

Народ же заметно оживился, когда Селена подошла к лагерю и начала что-то втолковывать Моргенханду и Огурцу. 

— Филин! Ну что, идем данж зачищать? Я ж тебе обещал! 

— Морген, бля, ты даже не представляешь, как не вовремя мы идем на зачистку.

— Да ты чего? Как раз боевое слаживание... 

— Засунь его себе в жопу! 

— Не выйдет. 

— Почему? 

— У меня там мечты о карьере и спокойной жизни. 

— А как они там оказались? 

— Они туда улетели после нашего знакомства. Денег в банке столько, что можно жить чисто на проценты, и зарплата по моей профессии на фоне этого процента смотреться будет блекло. Популярности мне наши похождения добавили столько, что пришлось оплачивать профессиональные фильтры. Вечно приглашают во всякие рекламы. И платят, кстати, неплохо. 

— И что тебе не нравится? 

— Смысл. 

— Поясни? 

— Какой во всем этом смысл?

Я посмотрел на Моргенханда, пытаясь понять, чего же не успел в нем разглядеть.

— Ну... — Морген сделал какой-то неопределенный жест рукой. — Вот ты, когда жив был, о чем мечтал? 

— О чем? — на мои губы выползла улыбка. — Выгляни в окно, зайди в сеть, оглядись. Вот о чем я мечтал — о том мире, где ты живешь. Где счастливы и гений, и ничтожество, где не нужно обладать сильным характером и железной волей, чтобы пробиться на свою личную вершину, где не нужно сначала много лет работать, чтобы в итоге заниматься тем, чем хочешь... 

— ...в котором отсутствие воображения у населения официально признано общемировой проблемой, чтобы окончательно умереть, надо подписать почти три десятка документов, в котором действует жесткая евгеническая программа, у всех людей старше 12 лет стоит контрацептический имплант, и чтобы стать родителем, надо пройти подготовку чуть проще, чем потенциальному колонисту. 

— Ага, и я приложил руку к его созданию. Я начал читать историю, мои прямые потомки дважды удерживали этот мир на краю пропасти.