– А я не спорю. Полностью с этим согласна. Но если ты будешь вести себя как младенец, тебя будет очень легко с ним спутать.

Он тяжело вздыхает и коротко кивает мне, а затем тянется за очередным кочаном.

– Извини.

– Спасибо, что извинился. Это было совсем не по-взрослому.

Он смотрит на меня с улыбкой на губах, и я улыбаюсь ему в ответ. Кажется, только что мы начали лучше понимать друг друга.

Развернувшись и направившись к выходу из магазина, я натыкаюсь на значительно менее дружелюбный взгляд.

– А ты-ы-ы кто такая? – интересуется женщина, одна рука которой упирается в бок, а другая держит корзину с продуктами. То, как протяжно она выдохнула это «ТЫ», напомнило мне гусеницу из «Алисы в Стране чудес», курившую кальян и выдыхающую изо рта колечки дыма во время беседы с Алисой. Вот только эта женщина вместо дыма изо рта выдыхает лишь мерзкий запах.

А еще мне не нравится то, как она на меня смотрит. Сверху вниз, с легкой ухмылкой на лице, словно я вчерашняя жертва дорожной катастрофы.

Несмотря на все это, в ответ я лишь мило улыбаюсь – возможно, даже чересчур мило – и говорю:

– Я – Уилла.

Женщина шмыгает, шевеля кончиком носа. Мне трудно определить, сколько ей лет. Мини-юбка и кроссовки со стразами наводят на мысль, что она должна быть достаточно молодой, но тонна макияжа, проступающая в складках у нее на лбу, приводят к совершенно противоположному выводу. Это весьма захватывающее противоречие.

– Что это ты делаешь с сыном Кейда? – Она слегка наклоняется, чтобы обратиться к Люку. – Ты в порядке, милый? Тебе нужна моя помощь?

Люк смотрит на нее серьезным, но немного растерянным взглядом, и произносит:

– Да?..

Он чуть отодвигается, и как мне кажется, из-за ее дыхания. Если честно, я бы тоже хотела оказаться от нее как можно дальше.

– Ты уверен, малыш? Эта женщина ведет тебя куда-то, куда ты не хочешь идти, да?

Я закатываю глаза:

– Если бы я похищала ребенка, то не стала бы заходить в продуктовый магазин за пятью кочанами салата латука. Я его няня.

Ее глаза сужаются, и она снова сверлит ими меня.

– Я подавала заявление на эту работу, – вновь шмыгает она, выпрямляясь.

– Да, и мой папа сказал, что он лучше вываляется в навозной куче, чем наймет вас.

Мои глаза чуть не вываливаются из орбит, и я прикрываю рот рукой, сдерживая смех. Это один из тех моментов, когда внешне нужно быть гораздо старше, чем ощущаешь себя внутренне.

Женщина быстро моргает, ее шея потеет и краснеет. Мне ее искренне жаль, ведь нельзя же обижаться на слова пятилетнего ребенка… но вот обижаться на слова мужчин за сорок – никто не запрещает.

– Мне очень жаль. – Я беру Люка за руку и виновато смотрю на бедную женщину. – Желаю вам прекрасного дня.

Лучезарно улыбаясь, я тащу Люка к кассе, чувствуя себя чрезвычайно признательной за такое превосходное начало своей жизни в этом маленьком городке.

То я теряю трусики, то оскорбляю местных жителей. А ведь идет всего лишь второй день.

Улыбка не сходит с моего лица все то время, что я стою в очереди на кассе. Я физически чувствую на себе их взгляды. Их осуждение.

Быть может, все это лишь только у меня голове. Быть может, это вообще не пересекается с реальностью.

Я уверена лишь в том, что выбраться отсюда быстро не получится.

Я не привыкла жить там, где все тебя знают. Уверена, именно поэтому родители так много путешествуют. Чтобы сбежать от людей, которые постоянно останавливают их и просят автографы. Чтобы просто иметь возможность быть собой.

– Ладно, малыш, запрыгивай, – говорю я, открывая заднюю дверь джипа, после чего бросаю пакеты с салатом на переднее сидение.