– Убью, твари, – раздавшийся рык вывел их из ступора, но мстить никто не поспешил. Наоборот, мальцы вопя во все горло убегали подальше от этого странного и как оказалось очень опасного противника.

Яром понимал, что будет наказание, понимал что проступок серьезный, но жрать хотелось сильнее чем жить. Поэтому, сев на пол возле уже угомонившегося тела, подхватил тарелку с остатками каши и принялся руками доедать, ожидания наставниц. А куда бежать? Наказание все равно найдет его. Остальная детвора находившаяся в столовой, молча наблюдала за тем, что случилось. Даже крикнуть от страха и ужаса никто не мог. Ложки застыли в руках и не стучали об тарелки, а глаза завороженно перемещались между убитым и спокойно жрущим убийцей. Буквально через несколько минут раздались быстрые и уверенные шаги кого то из наставниц. Почему именно их? Так ребята ходили тихо, боясь лишний раз привлекать к себе внимание. Однажды даже кто то из охранников приюта пошутил, что сирот надо отправлять в имперскую разведку. Так тихо и не слышно малыши передвигались по территории.

Уверенно вошедшая в столовую настоятельница приюта, бывшая высокой сорокалетней женщиной, в сопровождении двоих наставниц остановилась в паре шагов от быстро доедающего свою пайку Ярома. Тот вскочив на ноги, торопливо запихнул в рот последнюю порцию, поклонился и замер, так ничего и не сказав. Попробуй поговорить с набитым ртом, быстро отхватишь подзатыльник.

– За что убил? – строго спросила его настоятельница, пытливо разглядывая проглотившего ком каши Ярома.

Не глядя на нее малец молчал. Оправдываться и ябедничать считал неправильным, каким то недостойным делом что ли, поэтому предпочитал молчать. Кому надо тем и так понятно, что тут произошло, а если и не понятно, то буде такое желание появится не долго и выяснить. Так что слова он посчитал лишними. Зато так не посчитала остальная детвора и видимо набравшись храбрости, одна очень симпатичная девочка года на три старше Ярома начала торопливо говорить, спеша успеть рассказать, прежде чем ее кто-нибудь заткнет:

– Они вчетвером который день у всех еду забирали и у Ярома тоже. Вот и в этот раз пришли, а тот который помер старший у них. А Яром просто защищался, их же четверо, так не честно. Хотели бы крутыми быть, так дрались бы один на один. А так толпой не правильно! – и видимо постеснявшись направленных на нее взглядов, стушевалась, но все равно закончила, – Сами виноваты.

Хмыкнув настоятельница опять вперила взгляд в Ярома:

– Защитница твоя правду сказала?

Покосившись на главную в Сиротском доме женщину, Яром поджал губы, но продолжил молчать.

– Хм…Вот как, молчишь. Ну посидишь дня три в подвале, подумаешь. – и осмотрев еще раз новоиспеченного убийцу закончила, – Душегуб.

Развернувшись, так же быстро как и вошла покинула столовую, а одна из настоятельниц, что прибыли вместе с ней, выдала Ярому подзатыльник, направляя к выходу из столовой.

Дорогу уже знал, не раз попадал туда за особо жестокие драки или за непокорность, как выражались работницы приюта, когда сталкивались с непослушанием. Три дня, этого всего лишь три дня, думал малой. Зато там кормят хоть и раз в день, но никто не забирает, а как заберешь если сидишь в подвале в клетке, в которой даже встать и вытянуться в полный рост было невозможно. Специально клетка была мала габаритами построена именно для сирот. С умом делали, прикинув как мелким детишкам доставить дискомфорт, чтобы получше прониклись наказанием и боялись впредь совершать проступки или являть непокорность. Клетки и подвала Яром не боялся. А чего их бояться? Железных прутьев и каменных стен. Они не падают и не стремятся навредить, а что не комфортно? Так оно и наверху не очень то комфортно, а тут даже спокойно можно подумать, а может даже и помечтать, о том как выберется отсюда, о том как будет жить сам по себе. О том что его неожиданно найдут родители не мечтал никогда. А смысл? Тут все прекрасно понимали, что их привезли сюда, потому что никому не нужны. Так что нет смысла себя тешить несбыточными мечтами, отравляя свой разум тем, что осуществить не в силах.