— Да.

— Ох-ох, — хватается за пах и прямо у меня на глазах начинает натирать свой обрубок, который даже не видно под одеждой.

И хорошо, что не видно, а то меня точно вывернуло бы наизнанку.

С надеждой поглядываю на дверь и уже начинаю нервничать. Хоть и не впервые мы с Черепом такой финт проворачиваем, но всё равно как-то стрёмно.

И тут, как по мановению волшебной палочки распахивается дверь и на пороге возникает Череп собственной персоной, а с ним два помощника в «адидасах» и с битами.

Интересно, а куда охрану коммерса подевали? Но тут же цепляю взглядом ноги одного из них — сидит под стеночкой, устал бедняжка.

— Вы что себе позволяете?! Кто такие?! — визжит бабьим голосом педофил и нервно застёгивает ширинку, которую уже успел расстегнуть, тварь.

— Это кто тут мою малолетнюю сестрёнку обижает, а? — Череп начинает концерт и эту сценку мы уже разыгрывали раз десять.

— Юрка! — бросаюсь к Черепу, размазывая слёзы по лицу и прячусь за его спиной. — Он меня изнасиловать хотел! — тычу пальцем в коммерса, а его глаза лезут от удивления на лоб.

Так-то, скотина мерзкая!

Мой «братец» нарочито медленно засучивает рукава и, постукивая битой по стене, приближается к коммерсу.

— Будем, значит, сейчас убивать насильника.

— Вввы… Вы что, ребят?! — жирная туша обходит Черепа по кругу и пытается сбежать, но у двери стоят два бравых молодца с кастетами и битами — прорваться не выйдет. — Да вы хоть соображаете, на кого катите бочку?! Я Федорин, мать вашу!

Фыркаем с Черепом в унисон. Ты ещё в грудь себя ударь, козлина. Перевидала я таких Федориных…

— Ты сестру мою малолетнюю сюда привёл? — Череп наступает, загоняя жирного в угол.

— Но я же…

— Привёл, спрашиваю?! — уже орёт на него Юрка.

Мой любимый момент. Первое правило рэкета — давление. От страха эти ублюдки соглашаются на всё уже с первых минут.

— Привёл, — сокрушённо кивает. — Но я же не знал, что она малолетка!

— Знал, — подаю голос и жирдяй уже почти плачет.

— Выебать хотел мою сестру? — Череп подходит к коммерсу вплотную.

— Хотел, — вздыхает. — Но…

— Ну вот и пиздец тебе, — озвучивает и так всем известный факт Юрка и, зло ухмыляясь, замахивается битой.

Коммерс визжит не своим голосом, чем вызывает омерзительную жалость.

— Стой! Стой! — выставляет руки вперёд в защитном жесте. — Мне очень жаль, что я обидел твою сестру. Может я смогу как-то компенсировать?.. — заискивающе улыбается, поглядывая то на Черепа, то на меня. — А, ребят?

Разумеется, этого мы и ждали. Юрка опускает биту, чешет затылок, словно о чём-то размышляет, а меня накрывает разочарование. Слишком уж быстро этот сдался. Обычно они хоть немного ломаются, пытаются показать, что в штанах имеются яйца, а в руках сила. Этот же совсем ссыкло. Правда, от вида крови меня тошнит, так что, так даже лучше.

— И что ты можешь мне предложить? — наступает момент истины.

Всегда интересно, сколько тот или иной коммерс готов выложить за свою никчёмную жизнь. Иногда они даже готовы отдать всё, что имеют, пока не пришло осознание, что их развели. А иногда жмутся так, словно всё, что останется смогут забрать с собой на тот свет. Последние вызывают у меня тошноту. Никогда не понимала, как можно думать о бабле, когда у виска дуло.

«Сделка» проходит более, чем удачно, помощник Федорина привозит нужную сумму и мы уходим из гостиницы при бабках и в хорошем настроении. Напоследок коммерс бросает на меня угрожающий взгляд, но это не особо беспокоит. Он не посмеет жаловаться, потому как думает, что я малолетка, а за это по головке не погладят ни менты, ни зеки, которые опустят его в первый же день отсидки. Федорин очень хорошо это понимает.