Басмач пожал плечами.

— Вера хорошо. Пацана Ильёй назову.

— Хорошее имя, русское. А то сейчас мода пошла на заграничные имена, не поймешь, то ли девочка, то ли мальчик.

Михаил кивнул и продолжил уплетать борщ, а я подумала, что надо будет потом поспрашивать у старушки о своем благодетеле. Не то, чтобы это было жизненно необходимо, просто интересно. Отчего-то хотелось знать об этом странном человеке всё. Ну или хотя бы побольше, чем сейчас.

— Ты ешь, давай, Катюш. Чего застыла? — баба Дуся легонько толкнула меня в плечо. — У Миши времени нет тебя ждать.

Меня ждать? В груди шевельнулось неприятное чувство.

— А куда мы…

— Поменьше разговаривай и ешь, давай, в темпе, — буркнул на меня Басмач недовольным тоном, отчего спрашивать что-либо пропало всякое желание.

8. ГЛАВА 8

1994 год

— Ты такая красивая девочка… С ума сойти. Можно я тебя потрогаю? Вот здесь, — жирный урод протянул свою пухлую руку в золотых перстнях и попытался облапить меня за задницу.

Сволочь мерзопакостная.

— Ну, подожди, милый, — промурлыкала заученным текстом и легким движением вывернулась из его лап. — Ты обещал подарочек, — пропела ему на ухо и упорхнула к столику с едой. — Так жарко… Фуууух... Хочешь шампанского? Ммм?

Старый кобелина смотрел на меня с таким вожделением, что казалось, сейчас закапает дорогой ковер своими слюнями. Педофил вонючий.

— Шампанского… Оохх... Деточка моя сладенькая, да я хоть яд из твоих рук… — и снова за мной ломанулся, ублюдок.

Я снова улизнула от урода и схватив бутылку наполнила бокал, жалея, что нет у меня яда. Мне бы не было жаль эту жирную свинью с его сальными глазенками и похотливыми ручищами.

По спине пробежалось стадо мурашек от отвращения. Наверное, никогда не привыкну к этим ублюдочным коммерсам и им подобным. Уж лучше всю жизнь с братками шашни водить, чем с этими мразями общаться. Нет, случались среди них нормальные, которых даже жаль было, когда парни Басмача начинали их «прессовать». Но в основном, вот такие вот, как этот… Привел малолетку в гостиничный номер и собирается трахнуть её, полностью уверен в том, что за это ничего не будет. Мне, конечно, уже двадцать, но он-то этого не знает. Сволочь уверен, что мне шестнадцать, как я сказала ему при знакомстве. Моё детское лицо, маленький рост с миниатюрной фигурой и белые гольфы с плиссированной юбкой дополняют образ девочки-припевочки.

— Ты такая смелая, — шепчет мне в лицо своими толстыми губами, а я задыхаюсь от его вони. — Пойдем со мной в кроватку. Я тебе приятно сделаю, - ага. Себе приятно ты сделал бы. Вот только сегодня ничего не выгорит.

Я снова уворачиваюсь, что удается с каждым разом все труднее и протягиваю ему бокал, мысленно костеря Черепа на чем свет стоит. Где шляется этот мудак? Неужели, сука, ждет, пока меня тут трахнут?! Но тут же успокаиваю себя, потому что знаю — Басмач любого за меня на части растерзает. Если же Череп припозднится, то на этот случай у меня под кофточкой спрятан складной ножик, но использовать его, пусть даже в целях самозащиты, не хочется.

Лучше, конечно, чтобы Миша не узнал. В прошлый раз он своим кожаным ремнём мне за такие приключения чуть кожу с задницы не спустил. Неделю сидеть не могла.

— Давай выпьем… А то у меня это впервые будет… Страшно немножко, — улыбаюсь самой скромной улыбкой из своего арсенала и отмечаю, как дергается от экстаза это вонючее быдло.

— Совсем-совсем никого не было? — почти стонет извращенец и гадко ухмыляется, чуть не кончая от собственных слов. — Ты совсем девочка, да?

И я говорю то, что мерзкой твари сейчас необходимо слышать, чтобы распалиться еще больше.