Смотрю в сторону, куда убежала девчонка. Если она не вернется, если снова обман…я буду кричать. На герцога. Мучительно и беспощадно.

Жаловаться отцу не стану, сбегать тоже, но он у меня свое отстрадает. Какая разница, ведь его мнение обо мне меня волновать не должно! Ему же плевать, как его видит его собственная жена, чего тогда церемониться? Мы уже женаты, можно все приличия отбросить. И той, какой он видит или хочет видеть меня я тоже становиться не обязана. Да, так и поступим.

Язык – самая сильная мышца в теле человека. И раз уж все мои остальные мускулы от целого дня отчаянной уборки попросили их не беспокоить, я, на случай того, что придется идти ругаться, начинаю разминать связки, громко вслух исполняя любимые песни. Жаль, смысл их на иномирном языке теряется порядком и рифмы никакой, но подобное меня не смущает.

Спустя минут двадцать маленькая служанка все же возвращается, нагруженная подносом и кулем тряпья. Я быстро закрываю рот, пусть память тела говорит одно, но пора признать неоспоримый факт - медведь на ухо наступил и хорошо так потоптался, еще спугну эту Эмили. Как только дотащила все одна, бедняжка, осматриваю лениво поклажу горничной.

Нет, неверно, Ева! Где она весь день шлялась, пока я тут драила?! Если бы пришла сразу, то так мучится ей бы не пришлось. Не стоит сразу же всех жалеть, меня вот никто не жалеет!

- Стой! – кричу я. выпрямляясь и вытягивая вперед руку как отчаянный регулировщик движения на дороге, когда рыжая служанка заносит ногу через порог на вымытый мною до блеска пол. – Куда в обуви? Живо разувайся!

Не зря тренировалась, выходит звонко и безапелляционно.

Девчонка дрожит, но молча повинуется и скидывает с ног пыльные поношенные туфли с присохшим к подошве слоем грязи. Б-р-р. Не в мою дежурство, враг не пройдет.

Больно громко я закричала, явно напугала ребенка. Выглядит она как нескладный еще подросток. Либо действительно малышке лет четырнадцать, либо она поздний цветок, тогда виновата генетика, а не возраст.

Поднимаюсь с дивана и быстро пересекаю гостиную, забираю у служанки из рук поднос, с такой поклажей в виде куля тряпок чего не доброго опрокинет все на пол или на себя.

- Ваше сиятельство, простите, я с-сама могла…

- Ты новенькая?

Пауза.

- Да, как вы догадались? – округляет карие глаза конопатая малышня.

- Сразу понятно, - хмыкаю я, сажусь обратно на диван и ставлю поднос на колени.

Слишком трясется и нервничает, словно первый день работает. Не слишком-то профессионально. Какой бы ужасной я не казалась, умелая служанка хозяйке страха не покажет. Видимо, до этого дня девица господам не прислуживала. Максимум, уборкой занималась.

Открываю крышку.

М-м-м. Божественный аромат жаркого из баранины. Какое неожиданное совпадение. Совсем не по-женски набрасываюсь на еду. Потрясающе. Издаю тихий стон удовольствия. Нежное мясо словно тает во рту, так не каждый повар может приготовить, овощи идеально дополняют вкус, и приправа подобрана просто в точку, не много и не мало…

Когда тарелка пустеет я убираю поднос на ближайший столик и довольно откидываюсь на спинку дивана. Сейчас бы попить чего-нибудь, жажда давно уже мучает. Но увы, подано было только одно это блюдо. Ни тебе чая, ни даже простой воды. Это такой вид издевательства? Или просто чья-то невольная ошибка? Не уверена, можно ли тут пить воду из крана, поэтому за весь день так и не рискнула, хотя очень хотелось, работенка все тут отдраить была не из простых.

- Эй. Тебя как звать-то?

- Э-эмили…

- Эмили, - пробую я. – Хорошее имя, тебе идет.

- С-спасибо, ваше сиятельство.

Служанка старается не встречаться со мной взглядом. Я задаюсь вопросом, действительно ли наружность этой Евы вселяет такой дикий ужас в окружающих. Память и отражение в зеркале нарисовало мне портрет довольно миловидной девушки с темными волосами, холодного оттенка светлой кожей и миндалевидными зеленовато-серыми глазами. Благородное и изящное, не лишенное обаяния личико юной еще девушки, не знающей трудностей и палящего знойного солнца.