– И матери их Софьи.

Он по-хозяйски с азартом хлопнул в ладоши:

– Ну что? За стол, а то я голоден как волк.

Богданов растерянно стал возиться со своим рюкзачком. Достал из него бутылку виски, смущенно водрузил ее на стол и, краснея, пробормотал:

– Извините. Я не знал, что будут женщины, а то бы взял что-нибудь более подходящее.

Геннадий потянулся к бутылке:

– Хорош прибедняться.

Вера положила ладонь на запястье Суржикова и чуть сжала его, при этом глядя на Богданова:

– Не смущайся, Леня, все нормально. Как ты поживаешь? Тыщу лет тебя не видела.

Леонид виновато улыбнулся:

– Привет, Вера. Извини, растерялся немного. Поживаю нормально. Спасибо за витаминные презенты с вашей дачи.

– Докторскую не надумал еще писать?

Богданов неопределенно дернул бровями:

– Да нет. Какая там докторская? Быт засосал, как пылесос. Работа, дом. Дом, работа. – Он печально посмотрел на Веру. – Одним словом, рутина заела. – Перевел задумчивый взгляд на стол: – Докторская диссертация… А кому вообще она сейчас нужна? Это раньше диссертация давала престиж и достаток. Сейчас это все зарабатывается иными способами.

Суржиков разливал виски по стопкам. Надежда с интересом изучала Леонида. В наступившей паузе прозвучал ее голос:

– А как сейчас зарабатывается престиж?

Леонид поднял на нее глаза, ожидая увидеть в них насмешку. Но наткнулся на пытливый взгляд. Лицо женщины было серьезно. Богданов снова потупился:

– Сейчас много не надо. Достаточно попасть в струю, правильно себя разрекламировать. И тебя объявят экспертом.

Богданов прикусил губу и мысленно ругнул себя: «Индюк. Не успел с людьми познакомиться, а уже фонтанируешь напыщенными банальностями».

Надежда взяла вилку в руку:

– Но ведь это еще надо заслужить, чтобы окружающие признали в человеке эксперта.

Леонид тяжело вздохнул. Геннадий непринужденно перевел ситуацию в благостный настрой призывом:

– Давайте выпьем, а уж потом будем умничать. – Он поднял свою стопку: – Со свиданьицем.

Присутствующие потянулись к Геннадию своими стопками.

Геннадий выпил и со смаком втянул носом воздух:

– Хорошо.

Он стал шарить глазами по закускам, стоявшим на столе, весело балагуря:

– У моей Веры один, но очень серьезный недостаток. Она очень вкусно готовит. Когда начинаешь жрать ее еду, то остановиться уже невозможно. А брюхо растет.

Вера насмешливо посмотрела на мужа:

– Жрать надо меньше, обжора, а не валить с больной головы на здоровую.

Богданов, пережевывая бутерброд с паштетом, поддержал Геннадия:

– Ну, в одном Гена совершенно прав. Готовишь ты, Вера, обворожительно. Я каждый раз в восторге, когда бываю у вас в гостях.

Вера подперла голову рукой:

– Вот они, редкие радости холостяцкой жизни. А ты женись, Леня, и будешь в восторге каждый день.

Геннадий радостно ухмыльнулся:

– Спрашивает сын у отца: «Что такое счастье?» Тот ему отвечает: «Вот женишься, сынок, и узнаешь. Но будет уже поздно».

Он весело загыгыкал и тут же получил легкую затрещину от Веры.

Леонид печально улыбнулся и вздохнул:

– Да кому я нужен?

У Веры звякнул мобильник. Она прижала его к уху:

– Сейчас открою.

Она сунула мобильник в карман и встала со стула:

– Вот и Галка подошла.

Выходя из дома, Вера на ходу обернулась к Геннадию:

– В бане все готово?

Суржиков протянул руку к бутылке.

– Так точно, господин начальник. Только что проверял, когда Леньку встречал. В парилке было восемьдесят градусов. Самый цимус для начала. Поторапливайтесь. Через полчаса за девяносто перевалит.

Богданов затравленно посмотрел вслед Вере. Он сидел с растерянным видом, полуоткрыв рот. Геннадий бодро поинтересовался у Надежды:

– Ну что? Накатим еще по маленькой перед банькой?