Тишина под названием «папа дома» нарушалась только жужжанием случайно залетевших с улицы мух. Все домочадцы на цыпочках передвигались по квартире, чтобы не быть замеченными папашей. Побеспокоенный Минотавр становился опасен, как дикий зверь, обладающий властью напасть, растерзать и уничтожить.

Что может чувствовать ребенок к физически опасному папе? Только замораживающий страх. Страх быть забитой до смерти его кожаным брючным ремнем.

Никто не учил меня в детстве, что взрослые не имеют права бить своих детей. Маленькая девочка надеялась не на любовь родителя, а только на его жалость. Но монстры не знают жалости. Секунды, когда отец вытягивал ремень из своих брюк, казались мне ледяной вечностью.

– Папочка, я больше не буду! – кричала я в его перекошенное от ярости лицо, стараясь защититься тонкими ручонками от хлестких ударов.

– Молчи, я сказал! Не смей плакать! – зверел монстр, и ремень хлестал по моим рукам, спине, ногам.

После избиений спать приходилось на животе, потому что спина горела в кровоподтеках. Но самыми унизительными были субботние посещения городской бани: багровые полосы от ремня надо было скрывать от других людей, передвигаясь спиной к стене. Мне было стыдно, как будто моя изуродованная спина была показателем моей «нехорошести».

Не надо быть психологом, чтобы понимать: физическое или моральное насилие разрушительно влияет на развитие личности. Если ребенка постоянно унижают, то, став взрослым, он ведет себя как жертва, притягивая к себе агрессию, наказание, постоянно попадает под «раздачу». Выросшая жертва насилия тянется к трудным партнерам, в отношениях ее личные интересы не учитываются, и в любом коллективе она воспринимается «козлом отпущения». Такая девочка, став женщиной, часто оказывается магнитом для мудаков, которые непрестанно формируют привычный ей мир насилия… А образ папы для нее становится неосознанной моделью будущего мужа. Бессознательно она ищет партнера, похожего на родителя (такого же холодного и неласкового). Ею движет надежда, что «папин двойник» ее наконец-то полюбит, поймёт и оценит «по заслугам». А любовь она обязательно заслужит – заработает своим добрым нравом, пониманием и терпением. Но ее собственная жизнь со временем станет похожей на проколотый воздушный шарик: сколько его ни надувай, он не полетит.

«Может быть, – рассуждала я, – мой муж бессознательно копирует моего отца, чтобы я могла чему-то научиться? Или я копирую мамин сценарий и получаю тот же результат – неверность, эмоциональную холодность, агрессию?»

Как может человек измениться столь кардинально? – в мучительных поисках ответа на этот вопрос я прочла в интернете гору материалов об изменах. Оказалось, что верность в отношениях – понятие вырождающееся, почти занесенное в Красную книгу. Попалась американская статистика о том, что в Америке около 75% мужей неверны своим супругам. В странах СНГ ситуация тоже складывалась не лучшим образом – разводы, измены.

В дореволюционной России семью от развала защищала религия. Венчаясь, молодые давали обет самому Богу в верности друг другу. Нарушение клятвы считалось богоотступничеством.

«Если ты предал свою семью, значит, ты предал Бога», – говорили святые отцы. Но мораль прошлых веков нынче уступила место распущенности и свободе нравов. Традиции канули в лету, и теперь всячески популяризируется образ «настоящего мужика» – сексапильного мачо, покоряющего молодых женщин. И нет ничего постыдного с точки зрения современной морали, что немало женщин решает свои проблемы с помощью мужчин, больно раня при этом жен этих мужчин. Если мужской мир конкурирует за ресурсы власти и денег, то в мире некоторых женщин ведется тяжелая конкурентная борьба за мужчин. И неважно, что настоящая любовь не имеет ничего общего с чувством победы над соперницей. Главное, что мужчина-трофей переходит в руки женщины-разлучницы, наивно считая ее жестокость показателем любви.