Сворачиваем на другую улицу. Видим магазин бытовой техники. Также разбиты стёкла, и двое парней выносят из него запакованные коробки, оглядываясь по сторонам. Митрич посигналил им и прокричал в окно:

– Вы что творите? А ну вернули всё на место!

Они побросали коробки и резво убежали в подворотню.

– Кажется, ты прав был, Слава.

А я подумал: «Ну и зачем вам, ребята, в этой ситуации бытовые приборы? Ладно бы грабили оружейный магазин или продуктовый. Так нет же, додумались. Или лишь бы чего пограбить, неандертальцы, блин. Надо сообщить полиции».

После неудачных попыток связи я сказал:

– Не могу связаться с полицией, постоянно занято. А сетевое обращение всё время в обработке. То ли слишком много сообщений о беспорядках, то ли уже некому обрабатывать. Кажется, Митрич, мы сами по себе в этом растревоженном улье. Давай быстрей до нашей конторы, а потом за моим жетоном, пока народ квартиры не пошёл разносить.

И мы прибавили скорость. Я заметил несколько потасовок. Ещё несколько разграбленных магазинов. Мчащиеся туда-сюда скорые и полиция. Даже расслышал выстрелы или что-то на них похожее. Выходит, органы правопорядка не справляются.

И вот мы подъехали. Ворота нараспашку. Никакого транспорта нет: ни закреплённого за конторой, ни личного. Видны побитые стёкла. Пытаюсь связаться с секретарём – никто не берёт трубку. Пытаюсь дозвониться начальству – недоступен.

– Похоже, обед накрылся, Стёпа.

– Похоже, ты прав, и все разбежались. Что же тут произошло? Зачем нападать на нашу контору? Какой смысл?

– Я ж говорил, людям мозги затуманило, вот и пошли во все тяжкие. Но самый очевидный ответ – это транспорт, им понадобился транспорт.

– Да, скорей всего, ты прав. Ладно, давай так, я довезу тебя к твоему дому. И ты быстро собираешь всё необходимое. А я пока к себе съезжу, тоже кое-чего прихвачу. Потом я за тобой заеду, и мы поедем за город, переждём этот хаос, заодно и узнаем, что за зоной оцифровки, – спешно разворачивая грузовик, проговорил Митрич.

Мы остановились у того места, где он меня забрал с утра, и грузовик уехал.

Я огляделся. Ничего тревожного не увидел. Быстрым шагом пошёл к своему дому. У дальнего подъезда стоит кучка ребят, что-то обсуждают. Вообще я здесь недолго живу. Поэтому знакомыми ещё не обзавёлся. Съёмная жилплощадь. Свою пришлось продать, когда моя жизнь пошла вразнос. А сейчас ни заработка нет, чтоб купить своё жильё, ни желания. Особой любви к комфорту у меня не сложилось. Наверное, не успел. Дед мой жил очень скромно, а так как я практически с ним рос, то никаких излишеств и не видел. Отец мой – «непутёвый», как говорил дед, всегда где-то пропадал. То в разъездах по работе, то в очередных загулах. Любил он это дело, всё нажитое на свои гулянки и спускал. На меня у него времени не было или просто я ему был не нужен. Да я, в общем-то, и не жалею.

Деда одного мне было вполне достаточно. Хоть и странным он был, но обо мне заботился. И образование дал, и на первую работу устроил. Особой любви я от него не видел, но и сильно не наказывал. Да, нравоучения были, но говорил он один раз, а потом добавлял: «Раз ты не усвоил с первого раза, жизнь тебя сама научит, я тебе не отец, сопли подтирать не обязан». Злился он на моего отца сильно – считал, что это он его дочь сгубил. Уговорил работать в виртуальном мире, а не как она хотела – быть экологом и спасать планету. А нужно ему это было, чтоб она всё время была в капсуле, пока он развлекается. Впоследствии мама и была одной из заболевших новой болезнью «Мульта-С» и умерла, когда мне было четыре года. Я её не помню. Но дед всегда её с теплотой вспоминал. Наверное, поэтому меня и оставлял у себя.