Он лежал на диване, совершенно голый и смотрел, как она раздевается. Под кофточкой у неё, оказывается, совсем ничего не было надето. И как всегда чёрные трусики. Тогда, в первый раз на ней были такие-же…

– Потом Би просто лежал на спине, ощущая, как высыхает пот на коже, и это было приятно. – Тогда, раньше… Пятнадцать лет назад… как давно! … это было совсем по другому. По – сумасшедшему. Будто пытались украсть кусочек счастья. И это казалось обманом, мошенничеством. —

Алла, тоже лёжа на спине, что-то промурлыкала…

– А перевод? —

– Говорю, тогда между нами была она. Как надзиратель… или свидетель… незримый эталон. —

– Ну уж и эталон! – запротестовал он, но осёкся, помолчал, оформляя мысль. – Ты не так уж и не права… В самом деле. Я тоже это чувствовал … —

Он сам удивился, как легко он принял этот факт… Ведь сейчас уже не было ничего между ними… Как это ни воспринимай… Ни обязательств, ни надежд, ни обещаний. Ни будущего. И говорить на эту тему не было никакого смысла. Всё должно быть так, как будет…

Ночью Аллу разбудил его крик…

1. – Алла работала в проектном институте специального машиностроения МО России, что у станции метро «Электросила», на улице Решетникова, и на работу утром проснулась в шесть часов. Было ещё темно, и она с трудом могла рассмотреть в зыбком электрическом свете, проникавшем снаружи, лежащего на животе Би. Она знала, что в этой позе он привык спать с детства, и чему-то улыбнулась. Пока чайник закипал, она умылась, наспех нанесла лёгкий макияж – она всё ещё не нуждалась в «спецкамуфляже», и знала, что выглядит лет на пятнадцать моложе себя. Соседей слышно не было, и перед зеркалом в ванной она позволила себе расслабиться, разглядывая отражение. Молодец, всё в норме, всё как должно быть. А сиськи, что ж сиськи, это дело десятое. Памелу Андерсон ей всё-равно не дублировать… А ведь Би тоже молодец… Она провела языком по губам, снова ощутила во рту солоноватый вкус спермы… Хулиган. Раньше себе этого не позволял. Многому научился за прошедшие годы… Во всяком случае, направляющая рука ему уже не требовалась… Стараясь не шуметь, она попила кофе, сжевала кусок батона со спредом. В записке, оставленной на тумбочке, она наугад написала,

– «Отдохни перед работой, доешь хинкали, пожарь котлеты. Созвонимся» – подумала и добавила – «Ц. Аллка». —

Будить его она не хотела, не переносила его глаза, укоряющие и вопросительные, требующие оправданий и обещаний. Ведь станет тут-же курить и сверлить коричневым взглядом… И без поцелуя перебьётся. Как и почему он и расстались? На первый взгляд, азбука. Его первая, бывшая. Здорово она его зацепила. НЕ исключено, что до сих пор кровоточит, хотя он этого никогда не покажет, задвинул… Алла прекрасно понимала, почти с первого дня их семьи, что она – орудие его мести. Холостое орудие. А он сам, похоже, об этом и не думал… Школьная любовь! Романтические вечера на крыше пятиэтажки, или в беседке в бездонном дворе под бесконечным чёрным небом. Гитары, философские споры о НАЗНАЧЕНИИ… Ерунды мешок. Просто уязвлённое самолюбие и чувство, что его обманули.

А у неё? Не то же самое? Конечно, небо в алмазах не обещалось. Так, полунищая городская жизнь, туманные перспективы, рай в шалаше… И она отомстила? И это тоже. Только потом чувство сладкой мести ушло, она поняла, что тоже поступала по каким-то его серым планам. В те годы главным был вопрос выживаемости. Он что, подставил её, спрятался за колючим забором? Когда он пришёл, потом, она увидела, что нет у него ничего для неё. Ни сказать, ни предложить. Будто стёрли какую-то часть души. Он не ожесточился. И не старался забыть, простить, да и она не чувствовала себя в чём-то виновной. Да, это произошло. Что теперь? А НИЧЕГО. Пустота. Стёртая страница… Но не осталось ни горечи, ни обиды, ни вины. Просто, снова" встретились два одиночества", и пора подводить итоги. Конец года.