Снег падал без конца.

В такие снежные зимы чувствуешь себя королём на полноприводном кроссовере. За последнюю неделю февраля в городе выпала месячная норма осадков, и по прогнозу синоптиков такая погода должна была продлиться до середины следующей недели. Коммунальные службы, как обычно, оказались не готовы.

Перед съездом во двор я встал на «аварийку» и вышел из машины: справа и слева на подъезде к дому номер восемнадцать по Севастопольской улице стояли припаркованные автомобили, а ровно посередине, на единственной полосе для проезда, буксовал старенький «Рено». Его передние колёса беспомощно шлифовали голый лёд, не попадая в глубокие колеи.

Я подошёл к водителю, тот опустил окно. Рядом на переднем пассажирском сидении я увидел маленькую девочку.

– Давайте толкну?

– Ага, спасибо, – обрадовался мужчина.

Мы стали раскачивать «Логан», пока тот вскоре вновь не заскочил на гору снега, под которой уже совсем не угадывалось удобное когда-то парковочное место. Я отошёл в сторону и дал знак водителю. Он включил заднюю передачу и резво нажал на педаль акселератора. На этот раз уже все четыре колеса оказались в свободных от снега колеях.

– Спасибо большое! – сказал водитель и, в виде более внятной благодарности, поспешил освободить единственную дорогу к дому.

Перед входом в подъезд я встретил свою соседку по лестничной клетке. Древняя, но бодренькая низенькая старушка поздоровалась со мной.

– Добрый день, Елена Ивановна! – но её не интересовали ответные приветствия. Она говорила и не могла остановиться. Мне всегда казалось, что ей нужен не собеседник, а слушатель, а если так, то почему бы и нет? Я даже не был уверен, действительно ли она глуховата или просто делает вид. Какая мне разница? Она милая и добрая женщина, и этого было достаточно, чтобы при встрече с ней быть вежливым и добропорядочным соседом.

– Как тебе нынешняя зима? Я уже не припомню лет десять таких сугробов. Молодец, хорошо припарковался. Видел объявление в лифте? Завтра будут всех разгонять для уборки снега. Но ты не помешаешь. Обычно они там не расчищают.

Она болтала и болтала, а я уже представлял, скольких усилий мне будут стоить предстоящие раскопки.

– Пошла за молоком, а то кончилось. Ты видел, как задрали цены на молоко? – Елена Ивановна махнула рукой в сторону магазина.

Я невежливо покосился на часы. До самолёта оставалось два с половиной часа.

– Да, ужасные цены, – я указал головой на дверь. – Побежал я. Тороплюсь. Улетаю сегодня на отдых!

– Может, не время лететь-то, Саш? Я б на твоём месте погодила, – проскрежетала она.

– Это почему это? – я остановился.

– Не знаю. Кажется мне, и всё! – улыбаясь, кряхтела Елена Ивановна.

– Такое обоснование не может быть засчитанным, – ответил я. – Всё, убежал!

– Опять бежишь. Всегда ты бежишь, Саша. Ничего, с возрастом это пройдет, – усмехнулась мне вслед она.

А я уже открыл дверь подъезда, смиряясь с мыслью об очередной чашке кофе без молока и удивляясь странному совету соседки.

Никогда не брал с собой много вещей: тяжёлый багаж совсем не вязался с той лёгкостью, которой я наслаждался в путешествиях. В своих немногочисленных поездках я старался избавиться от всего будничного, серого и унылого, что могло отяготить мой отдых: от компьютера, телефона, знакомых людей и галстука. Обычно всё нужное убирается в один рюкзак. В конце концов, если что-то понадобится, есть кошелёк. Одинокая жизнь и присущая мне аскетичность позволили скопить изрядную сумму, чтобы в случае необходимости жить несколько месяцев без забот и при этом не выслушивать истерики начальства.