– Может быть, я думаю, что уеду в Москву или Санкт-Петербург. И там учиться, – она посмотрела на меня. – Как ты думаешь?

– В другой ситуации я бы сказал, что не вижу смысла в переезде. Ты сама знаешь, что в столицах образование дороже. Но сейчас… думается… слушай, как ты считаешь, он будет тебя искать? – я не выдержал.

– Будет. Это большая китайская компания в России. Он будет бояться этой истории и полиции, – казалось, что она была готова к этому вопросу и сама размышляла над этим. – Я всё равно раньше думала о переезде. Там легче защищаться. Там есть диссертационный совет по моей теме.

– Значит, время пришло, – я остановил машину и заглушил мотор.

– Привет, Жуи! – мы с Тянь Чи заносили вещи в дом.

– Привет, Алекс, – ответила Жуи, закрывая входную дверь.

– Я не Алекс, я Саша. Ты меня с кем-то путаешь, – поставив чемодан на пол, улыбнулся я.

– Хоросо, Саса. Если тебе так больсе нравиться.

Мы обнялись. Девушки перекинулись парой фраз на китайском.

– По-русски, пожалуйста, – я решил напомнить им об университетских правилах общения.

– Я скасала Тянь Тси, где мосьно расьдеться и найти туалет. Рас ус ты вреднитсяесь, посволь усьнать, как твоё исутьсение буддисма? Я давала тебе книги много лет насад.

Всё-то она помнит…

– Честно – пока никак. Но я обещаю, что когда дочитаю Сэлинджера, то обязательно возьмусь за основы буддизма.

– Снаесь, сто ты только сто скасал? Сто, когда я протьсту все анектод на свете, я натьсну тситать Библию, – Жуи взяла верхнюю одежду Тянь Чи и повесила её на крючок.

– Сэлинджер не писал анекдоты, – парировал я, пододвигая Тянь Чи чемодан, которая пыталась что-то найти в своих вещах.

– Только про идиотов, – не унималась Жуи. Она наклонилась к подруге, сказала ей что-то на родном языке.

– Колфилд не идиот. Это только одна из версий, – начал было я, но Тянь Чи поднялась и ушла вглубь квартиры. Мы проводили её взглядами.

– Как она? – спросила Жуи.

– Плохо, – я не умел врать. – Вся в себе. Молчит и думает о чём-то. Переживает случившееся. Наверное, ей нужно время, чтобы прийти в себя.

– Да. Я весла её в больницу. Она вся тряслась. В комнате был бесьпорядок. Когда я приехала, в офисе она была одна. Этого тьселовека не было.

– Что произошло?

– Вратсь сказал, сто следов sexual assault2 не нашёл. Много усибов и синяков на теле. Органы тселы. Когда я приехала к Тянь Тси, она была в истерика. Боялась, сто он вернётся. Сказала, сто он присёл, натьсял критьсять и ругать её из-за работа. Ударил один раз, потом есё и есё. Я…

Разговор оборвался, когда Тянь Чи к нам вернулась.

– Я пойду унесу весьси, – сказал хозяйка и кивнула Тянь Чи.

– Xièxiè3, – ответила та.

Мы остались вдвоём.

– Мы можем увидеться завтра и поговорить, как раньше? – она смотрела мне прямо в глаза.

– Я сегодня улетаю.

– Куда?

– В горы. В Долину Свободы или на Северную Корону. Пока не решил. У меня отпуск. Билеты на самолёт уже давно куплены. Нужно ещё успеть заехать на работу и собраться. Извини, – я смотрел в пол. Почему-то было стыдно.

– Спасибо тебе, что помог.

– Не за что. Я ничего такого не сделал.

Мы обнялись.

– Я застану тебя через неделю, когда прилечу?

Она не ответила. Точнее, ответила. Беззвучно. Одними губами: «I don’t know» или «Я не знаю», или ещё как-то на каком-нибудь другом незнакомом мне языке. На глазах у неё снова выступили слёзы.

Позади неё в коридоре появилась Жуи. Я вышел и чувствовал себя ужасно.

Мы перестали регулярно видеться с Тянь Чи спустя два года после нашего знакомства.

Я окончил магистратуру с красным дипломом и, не без помощи одного из проректоров университета, который мне особенно благоволил, бесплатно прикрепился к группе аспирантов, заканчивающих своё обучение. Проучился три месяца и осенью вместе с ними сдал кандидатский минимум: английский, историю и философию науки и русскую литературу. «Пять», «пять» и «четыре» соответственно. Об объективности оценок рассуждать не берусь. Особенно по иностранному.