На семейном ужине он и сообщил семье эту новость:

— Дорогие мои, хочу вам сообщить, что через годик-полтора у тебя, Тим, будет двухкомнатная квартира на Большой Филевской улице. Это почти центр!

Тимофей растерялся, взглянул на мать и спросил:

— Почему у меня? Разве вам с мамой не хотелось бы туда переехать? Там все-таки новостройка.

— Нам и тут хорошо, — похлопал его по плечу Анатолий.

— Да и у меня тут четыре клиента, и пока менять их не могу, — согласилась с мужем Ангелина.

Год назад она ушла из больницы. Произошло это случайно: больницу расформировывали и нужно было брать отпуск за свой счет на месяц-полтора. За это время Ангелина нашла двух пожилых клиентов, за которыми нужно было ухаживать. Потом нашлись еще два пациента с сахарным диабетом в соседнем подъезде, которым нужна была квалифицированная медицинская помощь, и Ангелина согласилась вести их. Оказалось, что эти четыре клиента вместе платили ей в два раза больше, чем она зарабатывала в больнице, и больше Ангелина туда не вернулась.

— За год-полтора много чего может измениться, может, у тебя появятся новые клиенты… — предположил Тимофей.

Анатолий перебил его, улыбаясь:

— Может, и ты женишься.

Тимофей покраснел. Он несколько раз советовался с отчимом, что подарить девушке на день рождения, да и просто так, чтобы ей было приятно, а один раз, когда Анатолий пригласил жену в театр, спросил:

— То есть вас точно не будет с шести до девяти?

Отчим тогда рассмеялся и пообещал, что их не будет до десяти.

И вот сейчас Анатолию тоже было смешно, и он шутил с пасынком.

— Я не собираюсь пока жениться, — буркнул Тимофей.

— Сегодня — да, а что будет завтра, не знает никто.

Вообще тема женитьбы Тимофея раздражала. Особенно после того, как его друга Мирона поставили перед фактом, что он станет отцом. Не то чтобы Тимофей не хотел детей, но иметь их в двадцать, когда у тебя ни кола, ни двора, ни образования — глупо. Что он сможет дать своей жене и ребенку, если у него самого ничего за душой нет? Любовь? Но ведь одной любовью сыт не будешь!

— Какой же это идиотизм — рожать детей в двадцать лет. Нет, может, лет двадцать-тридцать назад это и принималось как норма, но что сейчас могут дать двадцатилетние балбесы своему ребенку? — рассуждал он вслух, когда Ульяна находилась рядом.

— Может, любовь? — тихо спросила она.

— Где? В общаге?

— У Мирона есть квартира и деньги тоже.

— У него, может, и есть. Я просто спроектировал эту ситуацию на себя. Что я могу дать? Ничего! Сам голый, босой и завишу от родителей.

Хотя больше всего его возмущало то, что Мирон уговорил Настю на аборт. Это было еще хуже, чем жениться и жить в нищете. У него в голове не укладывалось, как Настя пошла на это и согласилась на просьбы Мирона избавиться от ребенка. Эта девушка навсегда упала в его глазах, и ему даже неприятно было находиться с ней рядом. Да и с Мироном тоже. В последнее время они совсем отдалились. Тимофей видел только одну причину: он не ровня другу. Если еще в школе в начале девяностых они не сильно отличались, то сейчас это было очень заметно, к тому же их совсем ничего не связывало. Мирон разъезжал на дорогом автомобиле и сейчас водился только с такими же мажорами, как он. С Тимофеем он общался по привычке, возможно, просто не мог его совсем вычеркнуть из жизни, ведь с ним было связанно много приятных моментов. Хотя бы тот факт, что, когда Тимофей пришел в школу, Мирона обижали почти все одноклассники. Мальчик был невысокого роста, замкнутый, разговаривал невнятно. Он был главным объектом для нападок: его били длинными линейками, отбирали спортивную форму и прятали в женском туалете, подсовывали в портфель мусор и кирпичи. Тимофей, как только увидел, что над мальчиком издеваются, заступился, и после этого они подружились. Одноклассники сразу приняли Тимофея — он был приятным, хорошо учился и никого не обижал, а уже со временем приняли и Мирона.