– Я завидую твоему будущему мужу.

– Он генерал.

– Не смотря на это, я ему все равно завидую…

Я еще попытался что-то промямлить вроде: «Все в божьей воле,» – но Нина остановила меня:

– Не люблю я всей этой библейщины: «Ударили по одной щеке – подставь другую,» – это не для меня, да и не для тебя тоже.

– Для меня – раз ты выходишь замуж за генерала.

Ведь это про удары судьбы…

– Знаешь, почему я не попыталась выскочить замуж за тебя?

– Не рассказывай. Я расскажу сам.

Иногда видишь какую-нибудь старую вещь, даже держишь ее в руках, но не можешь представить того, кто ее сделал. Был тот человек высоким или малорослым, толстым или худым, лысым или мохнокудрым, молодым или старым, ленивым или трудолюбивым, умным или глупым, счастливым или несчастным, и даже – талантливым или бездарным. Так и со мной.

И дело в том, что я сам о себе всего этого не знаю…

Однажды мне пришлось разговаривать с психологом:

– Не могу определить род ваших занятий, – сказал он мне.

– Я тоже…

Одевание вдвоем, если оно не переросло в семейную привычку – довольно пресное действие, и Нина оказалась серьезней меня:

– Только не ври. Ты ведь зашел по делу.

Иногда честность утаить трудно. Почти так же трудно, как лицемерие, и я бросил взгляд на постель.

– Я получил больше, чем, то – зачем шел, – я ведь и вправду ни разу не вспомнил о том, что шел за деньгами.

– Не обманывай. И не путай разные вещи.

– Да ладно. Не хочу тратить слова на ерунду.

– Говори, – спокойно сказала Нина, и я уступил перед ее безлукавостью:

– Жена звонила. Хочет купить плащ. Просила помочь деньгами.

– Много нужно?

– Двести баксов.

– Тебе надолго? А-то ведь у меня скоро свадьба.

– На неделю. Не больше.

Нина такой умный человек, что когда у нее спрашивают деньги, она никогда не предлагает советов. Вот и теперь она встала, открыла дверцу стенки, постояла, что-то разглядывая внутри, вытащила откуда-то и протянула мне четыре пятидесятидолларовые бумаги.

– Я не подведу тебя, – я знал, что Нина все понимает, но какой-то дискомфорт для меня все-таки был.

– Знаю. Ты честный.

– Как-то не ловко.

– Перестань. Увидимся в этой жизни.

– Конечно. Тем более, что другой жизни у нас не будет.

И тут в глазах у Нины появился крошечный, совсем секундный чертик.

Такой, какой может появиться в глазах только у настоящей женщины:

– Кто знает…

… Город, в котором я живу, маленький, пристоличный, сытенький.

Зеленая, я бы сказал, зона, если бы не депутаты-коммунисты, которые с удивительным постоянством проходят по нашему округу. Впрочем, и на красный пояс наш городок не тянет – уж больно он удобный. И от Москвы, н6е то, чтобы далеко, но, все-таки, не под боком – минут пятнадцать, если не попасть в пробку. Может, потому олигархи, мафиози, поп-дивы и депутаты любят его окрестности с одинаковой прилежностью.

И одинаковой безразличностью.

Так как городок не большой, то все близко, и от Нининого дома до моего всего два шага.

Нечего удивляться тому, что, сделав первый шаг, я увидел машину своего младшего сына Сергея у подъезда моего дома…

…Когда моя первая жена хочет меня уколоть, она говорит:

– Ты никогда не занимался воспитанием своих детей.

И я не спорю с ней, потому, что отлично понимаю, что, в сущности, хорошо устроился: она одевала, кормила, растила наших сыновей практически одна. Ей было очень трудно на этом пути, а я находился где-то на обочине – совмещал в одном лице звание отца и должность блудного сына.

И дети – это наша общая радость, и мой личный стыд.

Хотя, они и не держат на меня зла.

Они. Но – не я сам.

Кстати, то, что я не пытался заниматься воспитанием своих сыновей, не то, чтобы неправда, скорее неистина.