И настал час коллектива.

У одного из них заработала рация, он обменялся с ней невнятными словами, затем уверенно бросил другому:

– Пелюхович, кажется, господам интеллигентам пора на выход.

Огни фонарей полыхали ярче солнца. Жорж посмотрел под ноги и сказал:

– Опыт удался.

Данные материалы защищены законами и международными соглашениями о правах на интеллектуальную собственность. После прочтения нижеследующего текста вы должны передать правообладателю $0 или эквивалент в национальной валюте как безвозмездное отчуждение в его пользу – либо прекратить чтение немедленно.

Читая эти строки, вы тем самым выражаете своё полное согласие.

Жорж изучал черновик, а я мелом начищал оконечность кия, рассеянно глядя по сторонам. Клуб «П.13» был немноголюден. В отдалении, у стойки бара о чём-то весело шумели официантки; впрочем, их негромкое щебетанье перекрывала лёгкая музыка, заполнявшая уютный полумрак. Подвешенные под потолком телевизионные приёмники, казалось, общались между собой, не обращая на нас никакого внимания, развлекаясь экстравагантными сюжетами наподобие марша роты почётного караула у кремлёвских стен, с вероятной барабанной дробью и блеском солнца на хромовых сапогах.

– Очень интересное рассуждение. – Сказал г-н Павленко. – И ранее я замечал за вами смелость мысли, но здесь, похоже, наблюдается очевидный прорыв.

– Спасибо, Жорж. – Ответил я. – Ваша очередь разбивать.

Жорж отложил бумагу, взял кий и подошёл к столу. Давненько мы не сходились у бильярдного стола – подобное случается обыкновенно или от нечего делать, или от чрезмерного количества дел. Я обретался неподалёку от клуба, а Жорж в последнее время таскал Чугуниевого за собой, знакомя его с плодами цивилизации. Тот переменил выжидательную позицию в углу мягкого дивана, обитого чёрной кожей, подобрал черновик и погрузился в него.

Тем временем одна из официанток, разглядев среди нас потенциального клиента в лице Чугуниевого, подала меню. Однако он, по всей видимости, перенявший от Жоржа иррациональную неприязнь к блюдам a la carte4, отстранённо выразился в том смысле, что мы уже отобедали, а вот за пепельницу спасибо.

– Вы удачно используете инерцию человеческой мысли. В самом деле, понимая, что восприятие – впрочем, как и всё остальное – есть процесс фрактального типа, мы приходим не только к неизбежности преодоления любого искусственного барьера, но и к необходимости такового для привлечения внимания.

Г-н Павленко чётким движением направил биток в пирамиду, и шары хаотически распределились на бильярде.

– Другая ваша догадка меня и вовсе восхищает… Некоторые недооценивают значение нуля, – серьёзно произнёс Жорж, – а ведь именно он лежит в центре всякой идеи, в основании всякой теории. Nullum5 значит ничто, и эффект от вытягивания, выворачивания ничего наизнанку даёт современный счётный смысл нуля – то есть, когда считать нечего. Но мы растягиваем его дальше, в определённую структуру, и чем мощнее прилагаемое усилие, тем сложнее и больше, и устойчивей выходит результат. Так художник, высосав из пальца сюжет картины, создаёт шедевр – а ведь если вдуматься, в основании любой картины лежит ничто, соприкасающееся с иным ничем, раздутым до нашей культуры, отображением которой является зритель. Так же точно и писатель создаёт свои миры из пустоты, из нуля, раздвигая их границы при помощи слов.

Приняв значительный вид, в разговор вмешался Чугуниевый: – Как отмечает Усама бен Ладен, лучше ставить на сильную лошадь. – Мельком глянув на окружающих, он вернулся к чтению, что-то бормоча себе под нос.

Жорж удивлённо сказал мне вполголоса: – И где он этого набрался?.. Ума не приложу. Что на глаза попадается, то и болтает. Когда растёшь, часто бьёшься головой. – Он потёр подбородок. – Кстати, сегодня страна ковбоев по общему уровню финансовых накоплений, с учётом всех долгов и государственных расходов, в балансе своём, по некоторым оценкам, имеет ничто иное, как ноль. Более наглядного примера по раздуванию нуля до современной мощи США, пожалуй, и не подберёшь. Впрочем, и всё человечество…