Но и там они не заканчивались, как на это втайне надеялся Игорь, а шли в направлении бетонного короба, находившегося на дне ямы. Раньше короб был полностью закрыт, но нерадивые ремонтники сняли одну из плит, чтобы добраться до спрятанных под ней труб, да так и не вернули назад.

– Ну уж нет, хрен тебе. Я туда не полезу, – мысленно пообещал Татарину Игорь. Но тревога о судьбе кота снова взяла верх, и, еще не закончив фразы, он присел на корточки, а затем спрыгнул в неглубокую дыру.

К своему удивлению, Игорь обнаружил, что никаких труб и кабелей внутри короба не было. Он был пуст.

– Понастроят черт-те знает что, – бросил он в пустоту. Не то что бы Игорь любил разговаривать сам с собой, но в данный момент это придавало ему решимости и заглушало голос разума, требовавший все бросить и вернуться домой, где, кстати, не выключен свет в кухне и туалете, а также осталась шапка, без которой в эту стужу уши уже горели огнем и потихоньку немели.

Оказавшись внутри, Игорь присел на колени и посветил фонариком от телефона вглубь короба. Белый луч выхватил из темноты несколько метров шершавого серого бетона стен и пола тоннеля, но мощности фонарика было недостаточно, чтобы увидеть, где этот тоннель кончается.

– И света в конце тоннеля что-то тоже не видать, – Игорь попытался шуткой снять напряжение.

В самом коробе снега не было, и поэтому следы обрывались прямо у ног Игоря. Он на минуту прислушался в надежде услышать из темноты голос своего кота или какие-то другие звуки, которые могли бы свидетельствовать о том, что Татарин был там. Но вокруг была тишина, нарушаемая лишь шумом проезжающих машин где-то там, с той стороны ямы.

Некоторое время Игорь просидел в таком положении, но затем ноги стали затекать, к тому же стал давать знать о себе холод. Уже не только уши горели огнем, но и мокрые от снега ладони, да и пальцы в демисезонных ботинках на «рыбьем меху», как говорила мама Игоря, начинали испытывать дискомфорт. Пора было принимать какое-то решение.

Подумав еще немного, он пришел к выводу, что уже достаточно далеко зашел, чтобы поворачивать назад. К тому же, чем больше он вглядывался в темноту тоннеля, тем больше переживал за Татарина. Тяжело вздохнув и еще раз помянув обоих котов нехорошими словами, Игорь, держа телефон перед собой, гусиным шагом двинулся в темноту.

Первые несколько десятков метров он прополз легко, лишь иногда оглядываясь назад, чтобы убедиться, что вход в тоннель еще виден. Однако затем ноги начали напоминать о неудобном положении, в котором им приходилось передвигаться, и Игорь начал испытывать нарастающее желание разогнуться в полный рост. Однако в тесном пространстве тоннеля это было невозможно. Тем временем луч фонарика выхватывал все новые метры серого ноздреватого бетона, который никак не хотел заканчиваться.

Через какое-то время икроножные мышцы начало покалывать и сводить, и Игорю ничего не оставалось, как кое-как пристроить телефон в нагрудный карман пуховика и продолжить путь на четвереньках. Теперь фонарик освещал только пол тоннеля и пространство около метра впереди перед ладонями Игоря. Это и стало причиной того, что еще через несколько десятков метров он внезапно со всего размаху ударился головой о какое-то препятствие на потолке, который был теперь полностью в темноте. От боли у Игоря вспыхнуло в глазах, и он едва не прикусил себе язык. Остановившись, молодой человек прислонился к стене и начал тереть лоб, где уже начала набухать огромная шишка. Он опустил руку в луч фонаря и убедился, что, к счастью, крови на ладони не было. Затем Игорь достал телефон из кармана и посветил наверх. Луч света выхватил бетонную плиту, которая, почему-то была ниже остальных, а на ее обнажившемся торце черной краской размашисто было намалеваны цифры «01».