Альбедо почти не дрожал, почти восстановил тяжелое быстрое дыхание, когда позволил себе одну-единственную маленькую – совсем крохотную – вольность – поцеловал Итэра в лоб.

Отпустить, отдалиться, отсесть куда-то подальше было невозможно. Ему хотелось сидеть на самом краешке этой кровати всю свою бесконечно долгую жизнь и смотреть, смотреть, как путешественник спит.

Когда алхимик поднял взгляд на Дориана, он словно заглянул в зеркало.

========== не поддайся жалости ==========

Вниз, вверх. Плавно, почти незаметно для невооруженного взгляда. Вверх на вдохе, вниз на выдохе. Грудь Итэра, скрытая одеялом, поднималась и опускалась в спокойном ритме, снова и снова. Альбедо мысленно представлял, как воздух попадает в легкие, как частички кислорода разносятся по всему телу, участвуют в сложном процессе создания чуда – жизни. Итэр жив, совсем рядом, и от этого становилось так легко на душе, так комфортно.

Ничем не прикрытая рука путешественника лежала рядом. Алхимик иногда скользил по ней взглядом. Хотелось прикоснуться, слегка сжать чужую ладонь. В этом же нет ничего плохого, да? И он взял его за руку. Итэр только выдохнул чуть шумнее, чем обычно. И все. Их ладони были почти одинаковыми по размеру, разве что пальцы Альбедо чуть длиннее. Алхимик разглядывал чужую руку, осторожно скользил по синеватой россыпи венок, просвечивающих сквозь бледную кожу, и темным пятнышкам родинок.

Он не знал, как долго они так пролежали. Альбедо ждал, когда Итэр проснется. Тогда уйти отсюда будет гораздо легче. Он сомневался, что Дориан позволит им спокойно покинуть это место, а сражаться с беспамятным путешественником на руках будет трудно.

По крайней мере, так он себя успокаивал.

За окном уже темнело, но Итэр не просыпался. Альбедо все больше подозревал, что у его крепкого сна есть вполне конкретная причина, которая все это время тенью слонялась по дому, куда-то выходила, возвращалась, снова уходила.

Слова Дориана не хотели покидать голову, крутились друг за другом, по кругу. Рано или поздно Итэр уйдет. В первый раз он не справился, а теперь, после того, как был с ним так близок? Более того, может быть еще ближе. Не сойдет ли с ума от этого осознания? А если поддастся? Только одно существо будет знать об этом. И оно не осудит, потому что… потому что оно такое же. Иронично, ведь раньше алхимик считал, что они совершенно разные.

Может, во всем виновата Рейндоттир? Сделала их такими.

Внезапно Дориан подошел к кровати с другой стороны и потянулся к путешественнику. Это было так неожиданно, что Альбедо не сразу отреагировал. Вся ситуация навевала приятную дрему, превращающую серое вещество в теплый кисель.

– Что ты делаешь? – спросил Альбедо, приподнимаясь. Чужая рука выскользнула из его ладони, оставив странное ощущение пустоты.

Двойник закатил глаза, посмотрел на него как на неразумного.

– Надеюсь, тебе известно, что такое «гигиена».

Алхимик подумал, что ослышался. Это слово настолько не вязалось с происходящим, настолько не вписывалось в атмосферу, что сначала показалось несуществующим. Он не успевал за мыслями Дориана, за причинами его поведения. Двойник подхватил Итэра на руки и понес к неприметной двери, находящейся между кухонной мебелью и перегородкой. По резким движениям Альбедо вдруг ясно осознал – он ревнует.

За дверью оказался санузел. Воздух в комнате резко потеплел градусов на 50 – стало невыносимо жарко, то ли от нагретого воздуха той комнаты, то ли от осознания того, что двойник действительно собирался мыть путешественника.

От горячей воды в ванне уже шел пар – алхимик не слышал, как она набиралась, из-за завываний ветра. Дориан осторожно опустил Итэра на стоящий рядом стул и, удерживая его от падения, потянул края футболки вверх. Альбедо резко отвернулся. Ему не хотелось видеть путешественника полностью обнаженным. Он боялся, что все более истончающаяся грань между ними сломается окончательно, и он…