Темноволосая женщина повернулась и легонько хлопнула ладонью о ладонь Адама, который подошел к столу, и направилась к группке, в которой находился ее муж – голливудский продюсер.

Оливия взглянула на Адама, и ее пульс участился.

– Спасибо, что попросили Джесси приглядывать за мной. И… – она кивнула в сторону подиума, – какую великолепную работу вы там проделали!

– Не за что и спасибо.

В его голосе прозвучала гордость. Гордость и что-то еще: глубоко личное, что заставляло его быть внимательным к каждой детали, и то, как он общался с теми гостями, кто столкнулся в жизни с этой ужасной болезнью – раком.

– Это очень важный повод, – мягко сказала она.

– Да, именно. – Между ними повисла тишина, и он провел ладонью по лицу, словно хотел стереть непрошеные мысли. – Пришло время танцев.

– Я предпочла бы отказаться. – Потому что если ей до сих пор и удавалось держать свое тело под контролем, танцы с Адамом вряд ли помогут ей в этом.

– Это было не предложение. – Снова в его голосе появились стальные нотки, выдавая в нем человека, который привык получать то, что он хочет.

– А я не повинуюсь приказам. – Когда она посмотрела на него, ее возбужденные нервы пришли в еще более раздраженное состояние.

– Хелен сказала, что она сделает снимки, мы будем танцевать, и я думаю, мы должны это сделать. Она не дура. К тому же она вряд ли не заметила, как вы нервничаете.

– Конечно, нервничаю. Изображать вашу спутницу не так-то легко. Особенно потому, что я ничего о вас не знаю, даже элементарных вещей.

– Большинство моих девушек ничего обо мне не знают; я бы об этом не беспокоился. – Он протянул ей руку. – Давайте, Оливия. Не отказывайтесь. Это должно быть весело.

Одним ловким маневром он выбил у нее из рук все ее моральные убеждения. А что до его улыбки… Горячая волна пробежала у нее от диафрагмы до кончиков пальцев на ногах.

– Я правда не умею танцевать.

– Я поведу, следуйте за мной.

– Лучше бы вы перестали так говорить.

– Давайте, – снова поторопил он ее. – Мы должны развеять подозрения Хелен.

– Я не уверена, что этому поспособствует ее наблюдение за тем, как я топчусь по танцполу, – заметила Оливия, вставая. – Но с другой стороны – как насчет небольшого публичного позора? – Вы не можете быть настолько плохи.

Оливия глубоко вздохнула.

– Нет, могу. У меня полностью отсутствует координация движений. Пингвины танцуют лучше, чем я. Не заставляйте меня выставлять себя полной идиоткой.

– Держитесь за меня покрепче, и все будет в порядке.

А за какую часть тела лучше держаться? Держаться за какую угодно часть тела Адама казалось ей очень плохой идеей.

Что же с ней случилось? Ее тело никогда в жизни не реагировало так ни на одного мужчину.

Они стояли на этом треклятом танцполе, и Адам обнимал Оливию за талию, его пальцы словно прожигали тонкий шелк ее платья. Ее охватил жар; он был слишком близко… Его дыхание щекотало ставшую неожиданно очень чувствительной мочку уха.

– Тебе нужно расслабиться.

Как будто это было так легко!

Она видела, как Хелен, сидящая за столиком на краю танцпола, указывала на них фотографам.

– У тебя хорошо получается, – пробормотал он. – Но помоги мне еще немного. Попробуй обнять меня за шею.

Она последовала его указаниям и, покраснев, прижалась к его широкой груди. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, что карие глаза Адама потемнели, а на шее у него забилась жилка. Она запустила пальцы ему в волосы, все еще не в состоянии нормально дышать.

Внезапно неумение танцевать перестало быть для нее главным поводом для беспокойства. Ее мозг начал отдавать команды. «Не раскатывай губу. Не покачивай бедрами. Не клади голову ему на грудь. Не прижимайся к нему слишком сильно».