***

Гул в темноте начинает раздражать. Наращивается, и вскоре различаю рыдание, тяжесть... Нехотя разлепляю глаза: мелкая, уткнувшись в мою грудь, глухо ревёт.

— Ты решила меня слезами утопить, раз под иглой не подох? – нахожу силы нарушить женские рыдания скупой мужской фразой.

— Жив! – Арина вскидывает красные, опухшие глазищи на меня.

— Не мечтай так просто... — горло сушит – не договариваю.

— Жив! – утирает слёзы девчонка, став похожей на сорванца, которого батя отругал.

— Расскажи, мелкая, – натужно даются слова, — и часто ты незнакомцев на столе штопаешь?

— Н-нет, — трясёт недоуменно головой. На лице смущение, щёки пунцовым окрашиваются, начинает губу жевать: — Меня Арина зовут, — протягивает руку, наивно решив исправить оплошность.

— Дмитрий. Дмитрий Романович Бессов, — отвечаю мягким пожатием.

— Арина Родионовна Коган, — остаточно шмыгает носом спасительница.

— Приятно познакомиться, Арина Родионовна.

— И мне, — улыбается чисто и открыто, смахнув со щеки слезу.

— Ты вот что, мелкая, — нарушаю повисшее молчание, — знаю, устала. Знаю, напугана, но... на крыльце кровь. Её бы убрать нужно. И здесь... тоже. Мои окровавленные вещи – в пакет. И в мусорку. Мне что-нибудь дедово подбери.

— Да-да, — послушно кивает девчонка.

Вот теперь она такая, какой себе представлял. Собранная, исполнительная.

— И друзьям отпишись. СМС, чтобы не беспокоили. Мол, завтра в больницу к деду собираешься, но если что будет нужно, ты им сразу позвонишь!

Арина задумчиво кивает, а потом вновь губу закусывает, да на меня с недоумением смотрит:

— Откуда вы про друзей и деда знаете?

— Так ты же пока штопала, о себе и знакомых всю подноготную вытрепала.

Арина краснеет:

— Я думала, вы без сознания!

— Был, — хмыкаю криво, с теплотой вспоминая, сколько всего она наговорила, — но всё слышал. – Наслаждаясь казусным смущением девчонки, смакую реакцию и подливаю масла в огонь: — Твой голос мне не позволил умереть, мелкая. Так что не добивай лишней трепологией – просто сделай, что сказал!

— Ага, — рьяный кивок.

Пытаюсь встать, Арина тотчас ко мне ступает. Мелкая, худенькая, а плечо подставляет. Я бы поржал, да боль по телу стрелой гуляет.

Рычу сквозь зубы, но упрямо встаю.

— Ты же не уйдёшь? – на меня уставляются самые прекрасные глаза на свете. Снизу вверх – как на человека. Как на мужчину. Как на кого-то, кто дорог! — Вот так... – не понимая, что она хочет сказать, терпеливо жду, продолжая взглядом шариться по осунувшемуся бледному лицу. – Ты ранен, — с надеждой поясняет девчонка, побуждая шагать прочь из кухни. – Идти сам не можешь, — ступаем по коридору вглубь квартиры, — да и полуголый...

— Не отказался бы лечь, — признаюсь устало. – А ты... как всё сделаешь... – на миг осматриваюсь в новой комнате. Зал. Просторный, но весь заставленный шкафами, полками и диковинными вещицами. Посреди диван. Меня к нему аж тянет. Даже сил набираюсь: — А ты рядом... – Арина с шага сбивается, на меня с изумлением и нескрываемым страхом. Только сейчас понимаю, как двусмысленно прозвучало, поэтому усмехаюсь: — Не мечтай, мелкая ещё... Да и я не в форме...

Краска стыда так ярко окрашивает личико девчонки, что опять глухо посмеиваюсь, а когда взглядом прослеживаю за пунцовыми пятнами на девчонке и ныряю в порванный вырез платья, где видна молодая, но уже налитая грудь в очаровательно простеньком бюстике, очередной смешок застревает поперёк глотки. Я ведь только собой занят, и нуждами собственными. А то, что Арина... так и носится, в чём вернулась домой, даже в голову не пришло.

— Сама переоденься, — киваю отстранённо, Аря смущенно свободной рукой рваные края декольте придерживает: