- Твоих рук дело?

- Чего? – опешила от его заявления.

- Я спрашиваю: твоих рук дело? Ты зачем комнату изуродовала? – А взгляд такой праведно гневный, будто это и правда я виновата.

- Да ты вообще, что ли, офигел? Хочешь свою вину на меня переложить?! – Ох, я разозлилась! – Ты, придурок чертов, - рычу, не хуже разъяренной кошки, - отдал приказ подготовить для меня весь этот РОЗОВЫЙ кошмар, а теперь пытаешься обвинить в том, что это сделала я?! Серьезно?

- Я приказал?! – тоже рычит на меня, входя в комнату. И вот мне почему-то показалось, что пространство вокруг нас резко уменьшилось, и даже, кажется, воздуха стало меньше, иначе почему у меня дыхание перехватывает, стоит этому мужлану сделать хоть шаг в мою сторону. – Ты в своем уме? Я отдал своим людям приказ подготовить комнату для…

И тут он осекся.

- Для кого? – скептически скривив губы, полюбопытствовала я. – Ну, договаривай.

- Для ребенка, - нехотя, ответил он. А затем, уже спокойнее, добавил: – Извини.

ВАУ! Этот тип еще и извиняться умеет?! А что, такое возможно?

- Что, прости? – сделала вид, будто не расслышала его слов.

- Прости, это моя вина. Не доглядел и… нужно было поинтересоваться у Елены, сколько лет ее дочери. Кстати, а тебе сколько лет? – моментально перевел тему разговора.

- Не твоего ума дело! – тут же отрезала я, нахмурившись.

- Дерзишь? – в его взгляде промелькнуло что-то хищное, но я списала это все на свою фантазию, которая, к слову, у меня довольно бурная. – Не стоит, девочка.

Стоит, изучающе оглядывая мою фигуру с головы до ног, из-за чего мне сразу же захотелось прикрыться, а лучше и вовсе спрятаться от пронзительного взгляда этих карих глаз.

- Для тебя, куколка, я опасный и грозный соперник. То, что произошло внизу вчера ночью, - я затаила дыхание, ловя теперь каждое слово, - не бери в голову. Я ошибся. И даю слово, что такого больше не повторится. Не думал, что ты и есть та самая дочь Родионова.

При упоминании фамилии он почти не изменился в лице, если только не считать чуть сузившихся от злости глаз и сжатую, до такой степени, челюсть, что желваки заходили на скулах. В остальном же он оставался неизменен: расслабленная поза, словно он – хозяин всего мира, словно всегда и во всем контролирует события, разворачивающиеся вокруг него.

- То есть, - офигела от его реплики, - если бы я не была Родионовой, то…

- Я бы тебя трахнул, - спокойно ответил он, внимательно следя за моей реакцией.

Я же, не веря собственным ушам, лишь стою, открывая и закрывая рот, точно рыба, выброшенная на берег. Он, вообще, в своем уме?!

- Вы… ты… ты, что такое говоришь? – сиплым от волнения и неожиданности голосом спросила его.

- Я говорю то, что думаю, - усмехнулся Кирилл, складывая руки на груди и нагло улыбаясь. – Ты очень даже хорошенькая, вполне в моем вкусе. Не будь ты той, кем являешься, то сегодня же стала бы моей. И поверь, - он сделал уверенный шаг ко мне, а я, наоборот – от него, из-за чего, не удержав равновесия, рухнула прямо на кровать, теперь округлившимися от шока глазами, взирая на него снизу вверх, - я бы трахал тебя так долго и так… - он сделал незначительную паузу, словно подбирая слова, - так страстно, что ты не смогла бы потом встать еще, как минимум, полдня. Ты даже не представляешь, как мне хотелось поиметь тебя, крошка.

Он снова сделал шаг ко мне, вплотную подойдя к кровати и теперь почти нависая надо мной, а я вжалась всем телом в мягкую перину и не смею даже шевелиться.

Никто и никогда за всю мою жизнь не смел так разговаривать со мной. Нагло, дерзко и… безумно волнительно!

- Знаешь, что я успел себе нафантазировать после нашей небольшой стычки на кухне? – насмешливо поинтересовался он, опускаясь на кровать ровно таким образом, чтобы я не смогла убежать: одна его нога по одну сторону моего бедра, вторая – стоит на полу, а вот руки… Обе оказались у моей головы. Я в ловушке! Но… мне не страшно. Где-то внутри все плавится от звука этого низкого, чуть рычащего мужского голоса, заставляя сердце учащенно биться, а кровь бежать быстрее.