Дядя наклоняется к ней и голос его звучит зловеще:

– Ты не просто отправишься жить в дом Андрея! Ты станешь его женой, его собственностью! Я умываю руки, я отдаю тебя ему. Что будет с тобой и с твоим ребенком дальше – решать ему. Теперь он вправе делать с тобой все, что захочет. Захочет убить – пусть убивает! Даю право на все. Ты мне больше никто, Марта.

Эти слова звучат страшно, грубо, бесчеловечно. Марте хочется плакать, она не верит своим ушам, но на слезы у нее уже нет сил. А может, она их всех выплакала… Девушка смотрит в прозрачные, злые глаза своего так называемого “жениха”, сжимает кулаки и отворачивается к стене.

– Молчишь? Вот и славно. Вот и умница. Может, у тебя еще есть шанс стать хорошей, послушной женщиной, – ехидно усмехается дядя.

Марта сжимает кулаки с такой силой, что ногти вонзаются в ладони и становятся влажными от выступившей крови. Дядя со злой улыбкой поворачивается к светловолосому мужчине, который все это время стоит молча за его спиной.

– Она твоя, Зверь. Можешь забирать прямо сейчас. Больше эта девушка не имеет ко мне никакого отношения. Делай с ней все, что пожелаешь. Хочешь – женись, а хочешь – сделай своей прислугой.

На этом мужчины пожимают друг другу руки и выходят из спальни Марты.

незадолго до случившихся событий…

Андрей выпил еще рюмку текилы. Какую уже по счету? А впрочем, не важно! Он давно перестал считать выпитое. Иногда ему требовалось слишком много спиртного, чтобы напиться – мозг никак не хотел поддаваться алкогольному дурману, все крутил и крутил по кругу тяжелые мысли. А Андрею так хотелось выключить голову, забыться, отдохнуть от мыслей хотя бы так – в пьяном угаре.

Сильно шатаясь, он поднялся из-за стола, выпрямившись и превратившись из сгорбившегося над рюмкой алкаша в двухметрового, накачанного бородатого верзилу. Ну и видок у него, наверное! Да хотя, и к этому уже все привыкли.

В полутемном баре всегда одни и те же лица. Он выглядит так уже почти три года, и ему безразличны чужие удивленные, а порой и испуганные взгляды. Но сегодня здесь веселится какая-то незнакомая, слишком шумная компания, и Андрея сильно зацепил чей-то презрительный взгляд.

– Ну и бык! – послышалось откуда-то из толпы, пьющей за этим незнакомым столиком и, конечно же, Андрей отнес эти слова к своей персоне.

– Эй! Кто это сказал? – орет Андрей, держась за стул, чтобы не упасть.

– Андрей, не надо, иди лучше домой, проспись, отдохни, – проходящий мимо него бармен по-родственному кладет руку ему на плечо.

Но Андрей уже в ярости. И эту ярость уже было не унять. Она обрушилась на него мощным потоком кипящей вулканной лавы. Он толкает бармена в сторону и, приподняв тяжелый дубовый стол, с которого тут же посыпались на пол рюмки и бутылки, с ревом бросает его в пьющую толпу.

Как же он ненавидит этот убогий бар, насквозь пропахший запахами пота, перегара и дешевого одеколона! А вместе с этим баром Андрей ненавидит свою жизнь!

– Ааа! Мрази! Я вас всех сейчас убью! – орет Андрей и сжимает мощные кулаки.

Шатаясь, он подходит к одному из незнакомых мужчин, который посмел первым отделиться от веселой компании, и с размаху бьет его кулаком в нос. На Андрея тут же налетают со всех сторон другие мужчины, на пол летят стулья и посуда. Женщины, разбежавшиеся по углам, поднимают оглушительный визг.

Завязывается драка. Пятеро мужчин колотят Андрея и пытаются оторвать его от несчастного смельчака, которого тот, судя по всему, и вправду вознамерился прикончить. Лицо бедолаги уже похоже на кровавое месиво, и по тому, как безвольно болтается из стороны в сторону его голова, можно понять, что он в отключке.