— Ма-а-а-а-ам, — слышу голос дочери за дверью. — Мы едем?

Я совершенно забываю о том, что должна отвезти Маришку в институт. Я включаю воду, умываюсь, упираюсь руками в раковину и смотрю в зеркало: под глазами залегли темные круги, кожа бледная, губы почти синие. Я с силой растираю щеки и губы, чтобы они немного налились краской, и открываю дочери. Она удивленно осматривает меня, останавливает взгляд на моем лице и что-то решает для себя.

— Мариш, я отравилась, — говорю так, чтобы не вызвать у дочери подозрений. — Я сейчас вызову тебе такси.

— Мам, может, скорую? — обеспокоенно спрашивает она. — Ты такая бледная. Или, хочешь, я останусь с тобой?

— Нет, милая. — Я пытаюсь выдавить из себя улыбку, но получается в конечном итоге какой-то оскал.

— Ма-а-а-а-а-м.

— Мариш, все в порядке, просто суши были несвежими.

— Ты ела суши?

— Да, вчера на работе.

Дочка, кажется, выдыхает. Еще раз смотрит на меня, после чего прикладывает руку к моему лбу, убеждается, что температуры нет, и говорит:

— Я вызову такси сама, иди ложись.

Повинуясь Маришкиному строгому тону, ложусь в кровать и укрываюсь одеялом, попутно пытаясь сделать глубокий вдох, чтобы успокоить желудок. Только когда слышу звук подъезжающей машины и хлопок входной двери, выдыхаю и переворачиваюсь на спину. Тошнота вроде прошла, так что я поднимаюсь, кое-как одеваюсь, все еще чувствуя легкое головокружение, и наношу немного косметики.

Приведя себя в более-менее адекватный вид, вызываю такси и диктую адрес офиса Димы. По пути пишу ему сообщение и прошу о встрече.

Дима: «Да, конечно, приезжай».

Я не знаю, почему волнуюсь и нервничаю, что заставляет меня сжимать руки в кулаки и с замиранием сердца подбирать слова, которые я скажу. Вчера хотелось обвинить мужчину в том, что это он виновен во всем, а сегодня хочется просто тепла и поддержки. Хочется, чтобы он не оттолкнул, чтобы вселил в меня уверенность, что все будет хорошо. Сейчас, как никогда прежде, мне нужна обычная мужская поддержка, понимание, простой разговор с любимым мужчиной.

Расплатившись с водителем, покидаю салон автомобиля и иду к зданию офиса. Намеренно поднимаюсь по лестнице, чтобы вдруг не стало плохо в лифте, и, добравшись до приемной Димы, прошу секретаршу оповестить о моем приходе. Практически сразу меня провожают в кабинет.

Дима тут же направляется ко мне, крепко обнимает за плечи и целует в щеку. Все как всегда: максимальная нежность, легкие касания, уверенные движения — то, чего мне не хватало вчера вечером и сегодня утром.

— Что-то случилось, малыш?

Я лишь киваю и молча иду к столу, чтобы присесть. Дима тут же располагается напротив и вопросительно смотрит на меня.

— Я беременна, — не говоря больше ни слова, протягиваю Диме сделанный тест и сажусь на стул около его стола.

Несколько секунд мужчина смотрит то на меня, то на тест на беременность и не может понять, что происходит. Я и не жду, что он обрадуется, но затянувшаяся пауза меня напрягает. Мы не планировали детей. Я не планировала ребенка, не думала, что у меня будет кто-то кроме Марины. Да и Дима, насколько я знаю, тоже не хотел малыша. Его растерянный взгляд и неуверенность передаются и мне, я начинаю дрожать и переживать от непонимания, что делать дальше.

— Как это беременна?

Я вскидываю одну бровь и удивленно смотрю на мужчину.

— У нас был секс, теперь я беременна.

Я все еще не жду от него радости, но то, как он реагирует… я не понимаю, что происходит. Почему на его лице смятение и… вина?

— Какой срок, Мил? — набравшись сил, переспрашивает он.

— Я не знаю, Дима. Я сделала тест сегодня утром, потому что у меня задержка. Я не была у врача, и вообще, я, черт возьми, не понимаю, как получилось так, что я забеременела. Ты не предохранялся?