Но безопасность папа мне не обеспечил, ведь это невозможно в нашем мире.

И в нашей стране.

– Мне было тринадцать, когда я снова попрощалась с этой жизнью, – вспоминаю я вслух страшные события семилетней давности. – Я гостила у тети. И глубокой ночью случился пожар.

Каким чудом я проснулась – не понимаю, но вскочила с кровати, как в тумане. Гарью несло так, что дышать было больно, а не дышать – невозможно.

– Я разбудила дядю с тетей, и мы выскочили на улицу, – договариваю я, не решаясь рассказать историю до конца.

Как я, в суете пожара поняла, что пушистая, ласковая Маня – теткина черная кошка с белым воротничком и кончиком хвостика, осталась в квартире. И я понеслась обратно на второй этаж, не замеченная перепуганными родственниками.

В подъезде было черно и от дыма, и от темени. Из звуков лишь страшный хруст и далекий вой пожарных сирен, а я наощупь поднималась по лестнице, зажмурив слезящиеся от страха и гари глаза.

И на половине пути поняла, что не дойду – ни в квартиру, ни на улицу.

Не выберусь.

– Дуреха, – раздался чей-то голос, и я не поняла – мужской или женский. К носу прижали мокрую тряпку, и я провалилась в совсем уж непроглядную темень.

А открыла глаза уже на улице, жадно вдыхая воздух.

И глядя на парня на пять-шесть лет меня старше.

На парня, который меня спас.

И снилась мне та самая ночь – некрасивая, на самом деле.

Люди, стоящие у пятиэтажки, от которой валит едкий дым. Все были одеты как попало: на ночные рубашки кто-то догадался накинуть пуховики, но на большинство людей были накинуты колючие шерстяные одеяла и пледы, принесенные сердобольными соседями.