В момент открытия занавеса на сцене полумрак.
– АКСИНЬЯ (помнила угрозу Потапихи и заранее основательно подготовилась к свиданию). Спокойно стоит у сеновала, поджидает Михаила. За кулисами послышались тяжёлые шаги. На сцену входит Михаил. На нём белоснежная рубашка, сексуально обтягивающая его спортивную фигуру. Он был похож на жениха, а не на мужчину преклонных лет.
– АКСИНЬЯ (не сдержала эмоций). – Я думала, Миша, ты забыл обо мне! (Обвивает руками его шею).
– МИХАИЛ. – Не забыл! (Выдыхая на неё струю спиртного перегара). – Как я могу забыть?
– АКСИНЬЯ. – Фу, Миша, какой ты весёлый!
– МИХАИЛ. – А что нельзя? Сегодня мне сам Боженька велел, я сына женил! Или ты забыла?
– АКСИНЬЯ. – Да ты, Миша, сам жених, хоть сейчас под венец!
– МИХАИЛ. – А, я не против, пойдешь за меня, Ксюша?
– АКСИНЬЯ (не выпуская его из своих объятий). – А ты позови, тогда узнаешь! Посмотри на меня, чем я тебе не невеста? (Крутится перед ним). – Ну, скажи!
– МИХАИЛ. – Да, Ксюша, при виде тебя, я всегда схожу с ума, но сегодня ты богиня! Я никогда тебя такой не видел! (С силой тискает её тело, грудь его вздымается, как кузнечные меха, а глаза пожирают полуобнаженное тело).
– АКСИНЬЯ. – Ну, так, что берёшь меня в жены?
– МИХАИЛ (смеётся). – Беру, Ксюша, без свидетелей беру!
– АКСИНЬЯ (расхохотавшись). – Хорошо, жених, держись за меня! До утра в сеновале проспишься, а после свадьбу сыграем! – МИХАИЛ. – Я не спать пришёл! Эту ночь буду, любить тебя за все вынужденные прогулы! (Берёт её на руки, заносит в сеновал).
– АКСИНЬЯ (никогда не испытывала такой любви, пьянея от счастья, чувствует себя счастливой, прислонившись к его груди, ласково). – Миша, а почему ты не женишься на мне? Ты же не любишь свою жену!
– МИХАИЛ. – Опять ты об этом? Я же говорил, если бы не сын!.. Он за мать горой стоит, мне угрожает. Убью, говорит, если мать обидишь!
– АКСИНЬЯ (обиженно). – Значит, любишь.
– МИХАИЛ. – Тебя я люблю, Ксюш! А для нас с тобой это главное! И давай будем любить друг друга до рассвета!
– АКСИНЬЯ. – Я согласна любить тебя всю жизнь, вот так! (Страстно целует в губы, лицо, грудь и всё тело, повторяя слова). – Вот так! Вот так! (Тихо смеётся).
– МИХАИЛ (громко). – Ксюша, ты сводишь меня с ума!
ЗАНАВЕС
Картина двадцать пятая
Лица: Потапиха и Нина.
Действие происходит в доме Потапихи, потом во дворе. Обстановка та же, что и в восьмой картине.
– ПОТАПИХА (сидит за свадебным столом рядом с невестой, смотрит по сторонам, замечает отсутствие Михаила, встаёт из-за стола, идёт искать его, но ни во дворе, ни в саду, ни среди гостей Михаила не было). – Так, опять ты у Аксиньи, значит, она греет лучше, чем я! Ну, держитесь, любовнички, сейчас я вас погрею! (Находит во дворе не большую палку, наматывает на неё тряпку, идёт к гаражу, открывает дверь). Заходит, находит канистру с соляром, смачивает накрутку и кладёт в жестяную банку, захватив с собой коробок спичек. (По-воровски долго пробирается огородами до сеновала Аксиньи, доходит к цели, прислоняется ухом к двери сеновала, затаив дыхание слушает, сама себе). – Тихо, никого нет, неужели я ошиблась? Нет, моя интуиция никогда меня не подводила, я уверена, что вы здесь! (Плотнее прижимается к двери). Совсем скоро, из глубины сеновала слышится смех мужа и Аксиньи. (Сердце её вздрагивает, а тело колотится). – Посмотрим, как вы сейчас засмеетесь! (Достаёт коробок со спичками, пытается открыть, из трясущихся рук он выпадает на солому). Встаёт на четвереньки, несколько секунд ищет, находит, достаёт спичку, чиркает. В одно мгновение факел вспыхивает, приоткрывает дверь, бросает его на кучу соломы, дверь подпирает палкой. (Уходит).