Или продумывал какой-то изощрённый план?

Почему Кирьянов бросился спасать меня из тюрьмы, если никакой пользы от меня ему всё равно не было?

- Лучше расскажи мне в деталях, как так получилось, что ты оказалась за решёткой?

Вопрос пробирает до мозга костей.

Я пока сама толком не поняла, как так вышло, ведь свои подписи на бумагах, за которые меня якобы посадили, я никогда не ставила. Золоторев сфабриковал дело против меня – это факт, но каким образом ему удалось всё обставить так, чтобы обвинить меня?

- Он заплатил судье, поэтому никакие доказательства не потребовались?

- Так не делается, - качает головой Вадим. – Что-то всё равно должно было иметь веские основания. Судья не мог вынести приговор на пустом месте, даже за большие деньги. Мы должны понять, какие доказательства твоей вины собрал Павел. Возможно, ты всё-таки ставила подписи, которые не должна была, Катрин?

Катрин…

Меня пробирает каждый раз, когда Вадим так обращается ко мне, но в то же время приятно слышать, как звучит моё имя.

Катрин…

Когда он впервые назвал меня так, я почувствовала себя сильнее. Я была не слабая, беззащитная Катенька, а сильная, независимая Катрин. Такой я и хочу остаться. Теперь только сильная, независимая женщина, движущаяся к своей цели. Больше в моей жизни нет места слабости.

- Я не ставила никаких подписей. Каждую бумагу я внимательно читала, прежде чем подписать её. В махинациях Паши я никогда не принимала участия и сотню раз пыталась отговорить его идти против тебя.

На губах Кирьянова появляется тень улыбки, но она быстро исчезает. Эта тема слишком болезненная для него. Тогда Вадима самого чуть не посадили. Пашка отчего-то был сильно зол на своего друга, говорил, что он заслужил такой участи, а я старалась не вдаваться в подробности, ведь муж и без того ревновал меня к своему другу. Хоть я и не давала повода.

Никогда не давала повода…

Паша тоже не давал, а изменил мне…

- Катрин?

Поднимаю взгляд, вытираю губы салфеткой. За разговорами и размышлениями я съела так много всего, что теперь живот болит. Не следовало мне так набрасываться на еду после тюремной «диеты», но как-то даже не заметила, как поглощала всё, что стояло рядом.

- Прости… я задумалась. Ты спрашивал о чём-то?

- Да… Впрочем, неважно всё это сейчас. Тебе нужно отдохнуть. Я постараюсь добыть информацию по твоему делу, чтобы понимать, на что нам давить, доказывая твою невиновность. Завтра я отвезу тебя в медицинский центр, где тебя осмотрят врачи, чтобы убедиться, что организм не даёт сбоев, и беременность протекает хорошо.

- Он изменил мне… Эта женщина, с которой я застукала Пашу, кого-то смутно напоминала мне, но не могу понять, кого. Я точно видела её раньше, а сейчас думаю, но ничего не приходит в голову. А ещё он приходил в тюрьму, требовал поставить подписи, что я отказываюсь от своей доли в бизнесе, от той части, что он оформил на меня… Я не стала ничего подписывать. Паша сказал, что пытается защитить меня, и вытащит из тюрьмы сразу же, как только разберётся с угрожающими мне людьми. Это всё бред, знаю. Я ничего не подписывала, но он ведь может подделать бумаги?.. А если он снова явится в тюрьму, чтобы встретиться со мной и надавить?

Вадим потирает переносицу.

По его виду понимаю, что мужчина не спал добрую часть ночи: выглядит слишком уставшим. За окном уже темно, и нам бы лучше лечь спать, ведь в такую туманную голову ни единая дельная мысль точно не придёт.

- Я заплатил достаточно, чтобы придумали, как оправдать невозможность вашей с ним встречи. Об этом ты можешь даже не переживать, а что по поводу его слов о недоброжелателях… мне слабо верится в такое стечение обстоятельств, и всё-таки мы проверим всё. Если есть кто-то, он легко мог добраться до тебя в тюрьме. Глупо прятать человека за решёткой, чтобы защитить его. Кажется, там навредить кому угодно легче простого, учитывая, сколько крыс только и смотрит, где бы отхватить кусок повкуснее.