Матушка-земля родимая, доведется ли вновь тебя увидеть?

Когда пленников увели, Эйвинд конунг велел своим хёвдингам собраться в дружинном доме, а сам задержался возле сундуков с оружием. Здесь его и нашел Асбьерн.

— Ты должен знать, — сказал он так, чтобы другие не слышали. — Одна из пленниц и есть та девушка, которая прошлым летом спасла мне жизнь. Я рассказывал о ней, когда вернулся.

— Помню, — сдвинул брови конунг. — Хорошо же ты отблагодарил ее за спасение!

— Вышло так, что ее пленил Ормульв. Это он заметил девчонок, убегающих в лес. Я нашел их укрывище уже разоренным и охваченным огнем. Успел вынести из горящего дома ведуньи только сундучок с травами и настойками, а на берегу возле корабля увидел ее волчицу, которую пытались поймать трое наших воинов. Она прыгала и скалила зубы, но не убегала, хотя лес был совсем рядом. Когда я накинул на нее веревку, она зарычала, но пошла за мной, словно собака.

— Наверное, волчица тебя помнила, — сказал Эйвинд. — А пленница?

— Она тоже. — Асбьерн помолчал. — Я предлагал ей бежать, но она отказалась. Не захотела бросать подруг.

— Вот как? — усмехнулся конунг. — Словенка оказалась честнее тебя, Эйдерссон, раз не стала сговариваться за спиной у своих.

— Знаю, потому и хотел попросить тебя. — Ярл посмотрел в глаза побратиму. — Помоги мне вернуть ей свободу. Неблагодарных не жалуют люди и сурово карают боги. Надолго ли тогда хватит моей удачи?

Эйвинд задумался.

— А что Ормульв? — спросил он. — Ты говорил с ним?

Ярл кивнул:

— Я дважды просил его отпустить ведунью, и первый раз — когда корабль еще не отошел от берега. И дважды он отказался. Думаю, Ормульв был зол на девчонку из-за царапины на щеке. А еще из-за того, что его люди видели, кто пустил кровь их хёвдингу.

Некоторое время Эйвинд молчал, глядя на спокойное темно-серое море, не тронутое рябью, на далекий горизонт, из-за которого уже подкрадывалась к острову короткая бесцветная ночь. Потом вдруг повернулся к побратиму и лукаво прищурился:

— Ты сказал, что волчица пошла за тобой. Почему же не ты, а Вестар преподнес мне столь щедрый подарок?

В дружинном доме Эйвинда и Асбьерна уже ждали хёвдинги Сигурд и Ормульв, молодой Халльдор и еще нескольких воинов, с которыми конунг привык держать совет. Им предстояло решить, как поступить с добычей, особенно с пленниками. Вождь соседей-датчан Вилфред охотно брал ткани, меха, оружие и щедро платил за привезенных издалека рабов. Но для морских походов и сражений нужны были воины, а число живущих в Стейнхейме уже который год оставалось прежним. Почти прежним.

— Мы можем продать всех пленников датчанам, — сказал Эйвинд, — но корабли сами не поплывут и хирдманны[4] не смогут грести двумя веслами сразу. Мы и раньше находили тех, кто приносил клятву верности в обмен на свободу. И еще я подумал о женщинах… Этой зимой у нас на острове выжило всего двое новорожденных, обе девчонки. А в прошлом году дети вообще не рождались. Некому вынашивать и рожать крепких, здоровых сыновей. За молодых рабынь хорошо платят, но, может, лучше оставить нескольких для наших мужчин? Что скажете?

— Взять жену можно, но куда ее привести? — возразил седобородый Сигурд. — В семейном доме нет свободных покоев.

— Сделаем пристройку, как раньше, — отозвался Халльдор. — Глины и камней на острове хватает.

— Другие земли искать надо, — проворчал Сигурд. — Давно говорю вам об этом.

— Надо, — согласился Эйвинд. — Но я поклялся отцу вернуть землю, принадлежавшую нашим предкам, на которой теперь хозяйничают люди Олава Стервятника. И где твоих родных, Сигурд, возможно, называют рабами.