Хэферу впору было бы тревожиться от таких мыслей, ведь прежде он не был собственником, но сейчас он даже не задумался о свободе воли. В нём разгоралось пламя, не оставлявшее места осторожности и взвешенным суждениям.

– Моя… – выдохнул он, притягивая жрицу ближе.

– Не хочу терять ни мгновения нашей ночи, Хэфер, любимый. Будь со мной ещё, – прошептала Тэра, прижимаясь к нему бёдрами.

Краем сознания он помнил, что в первую ночь должен был быть осторожен, что ей нужен был куда более долгий отдых. Но зов её тела и её взгляда разомкнул какие-то последние призрачные границы, сдерживавшие его.

«Взамен ты даруешь мне…»

– Моя… только моя…

Хэфер жадно припал к её губам, как к источнику удивительной неиссякаемой Силы. Пламя вырвалось на свободу, ничем не ограниченное, с каждым мигом разгораясь всё сильнее. Он чувствовал себя собой и не собой одновременно, став вместилищем огня, многократно превосходившего по мощи его смертную форму. Этот огонь точно плавил их тела и сливал воедино.

Легенды говорили, что Сатех ещё не изведал настоящей Любви, когда овладел Аусетаар, и выразил своё стремление к ней так, как умел. Опалённая Его огнём Владычица Таинств обрела иную ипостась и стала Госпожой Очищающей Боли, приняв часть сути своего брата и первого супруга. Но и самого Сатеха изменило единение с Богиней. Первородный Огонь стало возможным приручать. Отец Войны научился, пусть скудно, но всё же творить жизнь, и в песках Каэмит появились редкие драгоценные источники, а вокруг них расцвели прекрасные оазисы. Владыка Первородного Огня впервые познал Закон, даровавший Миру форму согласно замыслу Великого Зодчего.

«Взамен ты…»

Власть была сладостной и всепоглощающей. Пламя ласкало и сжигало, возносило и низвергало. Сквозь рёв огня Хэфер вроде бы слышал крик, но свой или своей возлюбленной – он не мог разобрать. Не существовало ничего, кроме этой сияющей спирали, расплавлявшей их и сливавшей воедино, виток за витком уносившей к непознаваемым разумом пределам. И лишь на ослепительном пике пламя отхлынуло, оставляя Хэфера наполненным… и вместе с тем странно опустошённым…

Сознание возвращалось к нему понемногу, накатывая, как волны на берег. Царевич чувствовал и видел фрагментами. Привкус крови на губах… Электрумовые пряди, намотанные на кулак… Росчерк от когтей на золотисто-оливковой коже… Синяки, проступавшие на хрупких запястьях…

С ужасом Хэфер высвободился и отшатнулся, но тотчас же опомнился и нежно привлёк девушку к себе, надеясь, что она не оттолкнёт его. Тэра не сопротивлялась – не то потому что действительно не желала, не то потому, что сил на сопротивление уже не осталось. Её дыхание было тяжёлым. Смотреть ей в глаза он не решился.

Кровь пульсировала в его висках, и мысли одна отвратительнее другой посещали разум. Как посмел он потерять контроль, точно горец из диких людских племён, которые в первую брачную ночь насиловали своих женщин, чтобы те не помышляли об измене!

«Но ты – целитель, не воин… То, что я могу помочь тебе исполнить, будет тебе не по сердцу, Хэфер Эмхет…»

«Это – не я!» – мысленно воскликнул Хэфер.

Но часть его лишь усмехнулась, ведь в глубине души он знал – ему по нраву быть и таким. Просто теперь эта часть его природы пробудилась.

Тэра свернулась у него на руках и подняла голову. Царевич посмотрел на неё и с облегчением заметил, что на лице её не было ссадин, а в глазах не отразилось ни тени страха.

– Прости меня, – тихо проговорил он, гладя её по волосам… и понимая, что говорил не вполне искренне.

Он не сожалел. Это испугало его даже больше, но он не мог показать жрице собственный страх. Он должен был защитить её и успокоить.