– Доброе утро! – сказала я нейтрально.

– Я – Лера, – блондинка улыбнулась мне журнальной улыбкой.

– Танк. Рита Танк. – Оскалилась я.

– Бонд. Джеймс Бонд, – хохотнул Мишка.

Я скромно улыбнулась.

– Боже упаси! Куда мне! Всего лишь журналист. Кстати! Все хочу сказать – охренеть, какая у вас шикарная машина! Любовник подарил?

– Сама! – обиженно обрубила Лера.

– Сама-а-а! Вау! – я придала своему лицу вид самого идиотского восхищения.

– Да. Ниче так, – она сразу подобрела.

Анечка ненавязчиво вступила в беседу:

– Рита интересуется художниками. Ей надо статью для глянца одного написать.

– Да? Ну… даже не знаю. Мои все – такие. Некоммерческие. Не от мира всего. И мрут, как мухи.

– Но мне и нужны такие! – обрадовалась я. – Особенные. Без башни. Знаете, читатели любят ужасы.

– Пилот. У него вместо башни – Марианская впадина! А? – Анечка выжидательно замерла.

– Пилот?! – ухмыльнулась Лера. – Ты бы еще графа Дракулу вспомнила. Пилот уж полгода скоро, как на небесах.

– Да? Точно, – Анечка задумалась. – Я и забыла.

– А чего он? Суицид? – спросила я.

– Да, – Мишка тяжко вздохнул. – Вены вскрыл. Вся мастерская в кровище была.

Все на минуту замолкли.

Машина летела все быстрее. Вокруг нас образовалось облако пустоты. Мы ехали в этой пустоте, словно в другом измерении, легко обгоняя автобусы и легковушки, застрявшие в месиве снега. «Хаммер» разрезал пространство, словно был покрыт тефлоном.

Только один раз нас тряхнуло, когда Лера притормозила перед несущимся наперерез черным «БМВ» времен Второй Мировой.

– Ничего себе? – я проводила машину взглядом. – Охренеть!

Они все трое сурово молчали.

– Нет! Вы видели, чтобы старая развалина так летала? – я ведь изображала идиотку студентку.

Мишка открыл бардачок и передал мне свернутую вчетверо газету и сунул мне в руки:

– Это его машина.

С первой страницы грозно смотрела фотография пожилого, но очень моложавого человека с абсолютно лысой головой. Хочу сказать, что у этого лица была очень характерная особенность, которую я видела в своей жизни всего несколько раз. Когда смотришь на лица таких людей, сразу вспоминается силиконовая маска Фантомаса. Не имеет значения, какое это лицо – холеное или грубое, покрытое оспинами или прыщами, бледное или смуглое, бритое или не очень – поверхность этих лиц имеет некую лишнюю толщину, словно на человека надета вторая кожа.

В течение своей жизни я видела трех таких человек.

Не скажу, где я их видела.

«Тренинги профессора Д. С. Легиона. Психогеометрия – управление реальностью».

– И что? – я была в легком недоумении. – Мало этих коучеров нынче? Вся чертовщина повылезала. Шумак, Шапировский… Подумаешь, еще один.

Мишка с Анечкой молчали. Лера ухмыльнулась.

Мишка протянул мне бутылку «Ольмеки».

– Выпей, Рита. И расслабься. У тебя морщины на лбу.

– И что?

– Ничего! – сказал он. – Морщины на лбу – это вредно.

Я не стала сопротивляться.

Приближалась окраина. Небо цеплялось серым брюхом за трубы заводов. Становилось все сумрачнее, и снег валил все сильнее.

Впереди, почти на самом выезде из города, на дороге проявилась черная кошка. Она торопливо семенила по блестящему от слякоти асфальту прямо под колеса.

– Кошка! – сказала я громко, дергая Леру за плечо. – Притормози.

– Не дай бог перебежит! – Лера надавила сильнее на газ. – Ненавижу черных кошек!

Все вздрогнули, услышав удар.

– Дерьмо! – Выругалась Лера и нажала на тормоз. «Хаммер» с визгом остановился.

Мы вышли из машины, ожидая увидеть окровавленный бампер, но бампер был чист, и кошки нигде не было.

– Че за дела? – нахмурился Мишка.

Анечка пожала плечами и забралась обратно в салон.